Иллюзия жизни - Михаил Черненок

– Раньше служить в родном городе новосибирцев не оставляли.

Вера Александровна высокомерно усмехнулась:

– Раньше я не пенсионерка была. Полковники и даже генералы Сибирского округа передо мной под козырек брали.

– При такой субординации вам не стоило труда определить сына на службу у себя под боком.

– А вам хотелось бы, чтобы я отправила единственного ребенка в горячую точку?

– Мне хочется узнать характер Валентина и с кем он общался в последнее время, – миролюбиво сказал Веселкин. – Не зная этого, трудно вести розыск. Прошло уже несколько дней, а мы топчемся на месте.

– Это говорит о вашей беспомощности. При требовательной партийной власти сотрудники милиции крутились, как белки в колесе. Теперь же, при вопиющей безответственности, как сытые коты, перестали мышей ловить.

– Криминальная обстановка теперь стала сложнее, чем была в застойные годы.

– За что боролись, на то и напоролись?

– Уголовный розыск в политической борьбе не участвовал. Мы и прежде, и теперь ловим преступников.

– И тут же их выпускаете.

– Выпускают судьи.

– Раньше они не были такими либералами.

– Как говорили мудрые латиняне, времена меняются. И мы меняемся вместе с ними.

– Странно меняетесь… Банду на сицилийский лад стали именовать «семья».

– Все переименования исходят от политиков и журналистов.

– А в кошмарном разгуле преступности виноваты обезьяны? – съязвила Сапунцова.

Веселкин улыбнулся:

– По Дарвину – так. Не было бы обезьян, не было бы людей, а значит, не было бы и преступников.

– Напрасно иронизируете, господин подполковник!

– Каков вопрос, таков ответ, – Веселкин посерьезнел. – Давайте, Вера Александровна, от общих рассуждений перейдем к конкретному разговору о вашем сыне.

– Мой сын не преступник.

– Прекрасно понимаю ваши материнские чувства, однако нужна объективная характеристика Валентина. С кем он общался в последнее время?

– Исключительно с серьезными людьми из коммерческих структур.

– А фамилия Ширинкин вам ни о чем не говорит?

– Абсолютно.

– О Назаряне Ованесе Грантовиче тоже не слышали?

– Назарян – шеф Валентина. Он был у нас в гостях. На мой день рождения привез корзинку алых роз и жемчужное ожерелье. Обаятельный и деловой товарищ.

– Из других сослуживцев сына кто у вас бывал?

– Никого не было.

– Сколько Валентину лет?

– Тридцать три года.

– Возраст Христа. И он до сих пор не женился?

– Для создания нормальной семьи сейчас трудно найти порядочную девушку. Поэтому я не торопила Валентина с женитьбой.

– Между тем, у вас жила Тамара Чибисова…

– Тата, как ее называл Валентин, нанималась к нам служанкой, – резко перебила Сапунцова. – Вертлявая легкомысленная пустышка без роду без племени. Первое время старательно исполняла свои обязанности. Ходила за продуктами, готовила сносные обеды, пылесосила в квартире, постоянно вытирала пыль и даже обстирывала Валентина. В моем возрасте делать такую работу уже трудновато. Но со временем девочка стала лентяйничать, грубить в ответ на мои критические замечания и подсказки. Однажды я попросила ее состирнуть мое белье и была шокирована хамским ответом: «Свои шмотки стирай сама. Не облысеешь». Стерпеть такую моральную оплеуху от вульгарной пигалицы я, естественно, не смогла и осенью прошлого года выставила грубиянку за дверь.

– У Валентина с ней, кажется, были интимные отношения…

– В этом плане я не контролировала их. Валентин – не евнух. Не вижу ничего дурного в том, если он переспал со служанкой. В былые времена даже породистые дворяне этого не гнушались. Гораздо хуже и аморальнее, на мой взгляд, для удовлетворения заложенного природой инстинкта общаться с уличными проститутками, которые могут наградить венерическими болезнями вплоть до неизлечимого СПИДа.

Убедившись, что ждать от Веры Александровны объективной оценки поступков сына бесполезно, Веселкин спросил:

– При последнем отъезде из дома Валентин не говорил, куда и по какому делу отправляется?

– Сказал, на день уезжает в ближнюю командировку. Прилично оделся. Взял портфель «Дюпон», с которым постоянно ездил по делам, поцеловал меня и вышел из квартиры.

– Что у него было в портфеле?

– Вероятно, деловые документы. Через окно я видела, как Валя выгнал из гаража «Мерседес», сел в него и уехал.

– В какое время это было?

– Утром того дня, когда к вечеру разразилась гроза. Точнее сказать, пятнадцатого мая.

– И после этого никаких вестей от него не поступало?

– Абсолютно.

Веселкин взял у Голубева связку найденных на месте гибели Царькова ключей. Передав их Вере Александровне, попросил:

– Посмотрите внимательно. Это не Валентиновы?…

Сапунцова, перебирая словно чётки, порассматривала ключи и с недоумением сказала:

– По-моему, его… Вот этот вроде от нашей квартиры, а двухбородчатый, кажется, от гаража. Где вы их взяли?

– Нашли на месте серьезного преступления, – ответил Веселкин. – Надо, Вера Александровна, проверить, подойдут ли они к вашим замкам.

– Коль надо, проверяйте.

– Для проверки придется пригласить понятых из соседей.

– Приглашайте, кого хотите…

И квартирный, и гаражный ключи открыли замки без проблем. Когда распахнули гаражные створчатые двери, наступила затяжная недоуменная пауза – чистенький серебристо-белый «Мерседес» с номерными знаками А 803 ОС 54 RUS стоял в гараже.

– Чем объяснить такой сюрприз? – глядя в растерянные глаза Сапунцовой, спросил Веселкин.

Вера Александровна пожала плечами:

– Я не во сне видела, как в то злосчастное утро Валентин уезжал со двора вот в этом самом «Мерседесе».

– Однако, что мы видим, тоже не сон…

– Вероятно, Валя передумал ехать в своей машине. Вернувшись он поставил «Мерседес» в гараж и, не заходя домой, отправился в командировку каким-то иным транспортом.

Еще больший «сюрприз» возник при осмотре «Мерседеса». В его багажнике обнаружили аккуратно сложенные черные брюки, черную водолазку, светло-бежевую ветровку и замшевые ботинки. Здесь же стоял черный портфель фирмы «Дюпон» с американскими долларами, которых в присутствии понятых насчитали ровно пятьдесят тысяч.

Осматривая одежду, Веселкин обратился к Сапунцовой: