Окольцованная птица. - Вера Копейко

— Что вы здесь делаете? — прогрохотал голос.

Не в силах открыть глаза, Купцов закашлялся, перегнулся пополам, прижимая руки к животу, в котором, кажется, происходила революция вместе с гражданской войной, разжал пальцы и аккуратно опустил ружье на диван.

У него за спиной раздались торопливые шаги…

Летом в заказнике для охоты мертвый сезон. Подрастали в глубине леса птенцы, пуховички уже превращались в птиц, способных держаться на крыле, через месяц-другой они уже станут сбиваться в стаи вместе со взрослыми и готовиться к отлету. Щенки бобров, куниц, белок не по дням, а по часам увеличивались в размерах. Тучи комаров роились в воздухе, на вырубках, затянувшихся тонким осинником и березняком, наливалась огнем земляника, белела на болотах клюква в ожидании своего позднего часа. Кустики брусники покрывались краснобокими ягодами. Еще пройдет немного времени — и в заказник приедут любители грибов и ягод.

— Сомыч, — уговаривала его Ульяна, — зачем добру пропадать? Хорошо, для охоты мертвый сезон, но почему не пригласить ягодников и грибников?

— Пожалуй, ты, как всегда, правильно считаешь. Вечно ты меня цифрами к стенке припрешь, и нет мне никакого выхода, — ворчал он, но не сердито, а просто давая тем самым себе время на размышление. — Я обещаю додумать мысль до конца. У нас ведь с тобой как — ты полмысли кидаешь, я подхватываю и свои полмысли цепляю к твоей половине. Потому мы с тобой такие расторопные.

— Но что тут додумывать? Я звонила отцу, он сказал, что если нужно какое-то особое распоряжение, это на случай, если ты… сомневаешься… то он готов. — Хотела бы она сказать иначе и точнее: если ты, Сомыч, не хочешь брать ответственность на себя, то бумага будет, с печатью и подписью.

Ульяна давно играла в эту игру. Она понимала, Сомычу спокойно, когда есть «разрешение Москвы», «указание Москвы». В таком случае местные власти не привязываются, хотя они и не должны, заказник подчиняется Москве. Но находится он на территории области.

— Да ни в чем я не сомневаюсь, просто думаю о сроках, — поторопился уверить ее Сомыч, но в его голосе Ульяна услышала облегчение. — Так он говорит…

— Он говорит, что идея твоя о запуске таких «охотников» просто замечательная. Он непременно доведет до сведения кого надо, чтобы эту идею распространить на другие заказники. Довести до сведения тех, у кого свои мозги спят, — добавила она намеренно льстиво.

— Ну уж ты скажешь… Моя идея. Ладно, наша общая идея, — не устоял перед лестью Сомов, а Ульяна понимающе посмотрела на него. Ну и почему не сыграть и в эту игру, если она приведет к цели?

— Запускаем рекламу в наш сайт? — спросила она.

— Давай. Да, кстати, о кредите отныне можешь так остро не печалиться. Тебе его пролонгируют. — Он ухмыльнулся. — Красивенькое словцо, да?

— Правда? — Она насторожилась. — А на какой срок?

— На всю оставшуюся жизнь, — хмыкнул Сомыч.

— Перестань, Сомыч. Чтобы этот тип, который на меня смотрел так, как будто вместе с процентами он собирается и меня в мочало скрутить… Да как он на это пошел?

— Пошел, потому что ему дорогу указали, очень правильную.

— Я… я отдам, гораздо раньше, чем до конца жизни, — бормотала Ульяна, пытаясь сообразить, нравится ли ей такой поворот в деле. — Только скажи мне честно, это не мохнатая рука моего отца? — Она поджала губы, и Сомов улыбнулся:

— Расслабься, дорогая. Это не его мохнатая рука. Вот какая. — И он сжал кулак, вытянув руку вперед. Он покрутил ею. — А что, вполне мохнатая. — Он пригладил вздыбившиеся светлые волоски на своей руке. — Конечно, отдашь, но теперь можешь откладывать по рублю в день. — Он захихикал.

— Да хоть по доллару, — поддержала она Сомыча. Николай Степанович не стал говорить Ульяне, что этот ее кредит уже списан. А то она взовьется, что совсем ни к чему.

— Вообще-то, Сомыч, ты не прав, вмешиваясь в мое личное дело.

— Личное дело, — фыркнул он. — Какое личное, если ты мой партнер? А если у партнера в голове заноза и он, не дай Бог, начнет плохо соображать, его как-то надо выводить из умственной комы.

— Сразу чувствуется, ты ветеринар.

— Ну ладно, это мое первое образование. Я действительно закончил ветеринарный техникум до института.

— А потом тебе надоело коровам хвосты крутить.

— Конечно. Потому я решил получиться, чтобы крутить мозгами и деньгами. Закончил экономический факультет.

— Молодец, Сомыч.

— Но это акция не благотворительная, дорогая. Я становлюсь совладельцем твоего пруда.

— Так это ты за меня внес деньги?

— Ни в коем случае. Просто тебе нужны деньги на развитие.

— Ну что ж, с такой-то фамилией, как у тебя, пруду никакая реклама не понадобится. — Ульяна засмеялась. — Жаль, конечно, что я теперь не единоличная хозяйка пруда, — она фыркнула, — и у меня есть компаньон. — Она посмотрела на него, ехидно улыбаясь. — Но компаньон проверенный и с усами. Когда будут приезжать рыбаки, я их стану отправлять к тебе.

— Зачем?

— За автографом. От Сомыча.

— Вот видишь, уже шутишь. А то в последнее время на тебе лица нет. Так что прижми к сердцу свой «скотт-премьер» и наслаждайся жизнью.

— Это все здорово. Но меня знаешь что еще волнует — этот кислотный дождь. Хочу выяснить, откуда его надуло. Потому что ведь он снова может выпасть.

Сомов фыркнул.

— С того света надуло. Хочешь возмещение ущерба? Забудь. Не в Америке живешь, я тебе уже говорил.

— Но по закону…

— Ой, да перестань ты. — Сомов сморщил нос, как будто ему невыносимо было даже думать об этом. — Не при нашей жизни. Может, твои дети, а то и внуки…

— Знаешь, Сомыч, может, и дети успеют. Если я рожу их, когда у других внуки появляются.

— А, приятно слышать, что ты вообще не отказываешься от этой мысли. А вот у меня, похоже, внуки не за горами.

— Ну да? Сынок женился? . — Собирается.

— На немке?

— Нет, на русской. Из Питера. Приехала к ним на стажировку, и вот видишь, удачно постажировалась. — Он засмеялся.

— Поздравляю.

— Да не меня поздравляй.

— А он приедет?

— Непременно, на Рождество.

— Молодец, — сказала Ульяна и ощутила странную тоску. Или зависть? Сын Сомыча моложе ее, но не это важно. Важно другое — он влюбился. Причем настолько сильно, что захотел быть вместе с другим человеком каждый день, с утра до ночи. И с ночи до утра. Они будут вместе жить, говорить, пить, есть, дышать. Заниматься любовью. Растить детей, стареть.

— Слушай, я всё хотел тебя спросить. — Он пристально посмотрел на лицо Ульяны, как-то внезапно побледневшее.