Воровской общак - Сергей Донской

— Где общак? — спрашивал он, склонившись над жертвой, вяло бултыхающейся в воде. — Куда ты деньги дел, сука? Где ты их прячешь?

— Нигде, — мямлил Семафор, фыркая и отплевываясь. — У меня их нет… ничего нет…

— Врешь, гнида! Врешь, тварь!

С этими словами Самсон окунул пленного с головой, не позволяя ему высунуться, чтобы глотнуть воздуха. Он держал его под водой, пока под руками не забурлили пузыри, а потом посадил перед собой и предупредил:

— Все, Светофор. Ты мне надоел. Сейчас утоплю тебя, как котенка. Хотя, нет, лучше я вспорю тебе живот и выпущу кишки наружу. Чтобы перед смертью ты пытался запихнуть их обратно, рыдая и моля о пощаде, которой не будет.

В подтверждение своих слов, Самсон оборвал мокрый рукав от пиджака Семафора, обмотал им конец длинного, заостренного осколка стекла и взмахнул им, как мечом.

— Ну? — угрожающе произнес он. — У тебя ровно три секунды.

Семафор понял, что этот безжалостный киллер сейчас приведет свою угрозу в исполнение и вскричал:

— Я скажу! Я скажу!

— Так говори!

Чтобы усилить словоохотливость Семафора, Самсон полоснул его стеклянным клинком по шее и по лицу. Не сильно. Лишь бы пустить кровь, вид которой действует на струсивших людей безотказно.

Лицо Семафора сделалось желтым, как будто его подменили восковой фигурой. Вот только кровь была настоящая, без обмана. И, видя, как быстро она вытекает из его тела, Семафор разговорился.

— Мы с Седым получили только свои доли, — сказал он, глядя на Самсона умоляющими, потемневшими от страха и боли глазами. — Комбинацию придумал и разыграл Тэд Салливан…

— Иностранец? — не поверил своим ушам Самсон.

— Он купил себе американское гражданство, вернее, грин кард, — пояснил Семафор. — На самом деле он армянин. Известный кидала по кличке Саркиз. Фамилия — Саркисян.

— Мать армян, отец армян, получился Саркисян. — Продекламировав этот незатейливый стишок, Самсон услышал новую серию выстрелов в приемной и заорал: — Дальше, мать твою шлеп! Где общак?

— У Салливана, — затараторил пленник, хватаясь окровавленной рукой то за один порез, то за другой. — Мне за наводку сто штук отстегнул. Седому, как главному исполнителю, столько же выделил. Остальное себе забрал.

— Если ты вздумал мне мозги пудрить, гнида…

— Я правду говорю! Правду!

— Где он, этот Салливан хренов? — грозно спросил Самсон. — Как его найти?

— Он уже два месяца находится в Украине. Плавает на яхте возле одесского побережья. Она называется «American Beauty».

— Какого черта он делает на яхте?

Чтобы допрашиваемый не расслаблялся, Самсон дважды уколол его острием своего «ятагана».

— Ай! — взвизгнул Семафор. — Хватит!

— Тогда отвечай, быстро и внятно!

— К судну не подобраться незаметно, поэтому там безопасно, — ответил Семафор, с ужасом смотря на кровь, проступившую на животе. — Салливан оттуда свои дела ведет. Уже полгода не сходит на сушу.

Самсон горько улыбнулся, качая головой. Вот так номер! Ловко устроился этот американский армянин. Сидит себе, паук-кровосос, на корабле посреди Черного моря и плетет паутину, пока честные воры глотки друг другу грызть готовы. Где же справедливость?

— Будет справедливость, — пробормотал Самсон.

— Что? — переспросил жалкий, трясущийся Семафор, помаленьку теряющий кровь вместе с последними остатками мужества.

— Справедливость, говорю, будет! Тошно без нее на шарике земном, понял, морда твоя крысиная?

— Патроны закончились! — раздался голос Руслана, ворвавшегося в комнату вместе с фонтанами воды, вздымающимися из-под ног. — А к охранникам подкрепление прибыло.

— Много их? — встревожился Самсон.

— Хренова туча. В камуфляже и брониках, с автоматами. То ли спецназ, то ли нацгвардия, то ли еще кто. В два счета положат нас.

— Твою мать! Что же делать?

— Я дверь в приемную забаррикадировал, теперь давай эту, — ответил Руслан, бросаясь к шкафу. — Семафор заговорил?

— Запел, как соловей, — подтвердил Самсон, двигая к двери тяжеленный письменный стол.

Занятые работой, друзья не заметили, как окровавленный враг нашарил в луже тот самый длинный осколок, которым угрожал ему Самсон, и обмотал его мокрой тряпкой как можно туже, чтобы не повредить ладонь. Когда друзья принялись срывать шторы, чтобы связать их и спуститься по ним из окна кабинета, Семафор осторожно приподнялся, хищно оскалился и бросился вперед.

Его план был прост: всадить хрупкий меч в поясницу Руслану, а потом собраться с силами и отбиваться от Самсона, пока охранники не вышибут двери и не придут на подмогу. Он рассчитывал, что продержаться нужно будет не более двух-трех минут, и надеялся, что сумеет продержаться, прикрываясь стулом или журнальным столиком. Не учел он одного: при каждом шаге под его ногами хрустели остатки аквариума и раздавались всплески, которые не остались незамеченными.

Обернувшись, Руслан выставил перед собой штору, словно тореадор, отвлекающий внимание атакующего быка. Мокрый, окровавленный, перепачканный илом, Семафор совершил новую ошибку. Вместо того, чтобы бросить свое импровизированное оружие и забиться куда-нибудь под стол, он попытался рассечь лицо Руслана. Тот отшатнулся, а в этот момент среагировал Самсон, находящийся в каких-нибудь полутора метрах от места событий. Перехватив вытянутую руку Семафора, он шагнул вперед, пригнулся и произвел классический бросок через плечо.

Молча, не выпуская уже абсолютно бесполезный осколок, негодяй вылетел в окно, задел расставленными ногами подоконник и исчез. Ни Самсон, ни Руслан не услышали звука падения. Одновременно выглянув из окна, они увидели небольшой двор, крыши нескольких автомобилей и лежащего между ними Семафора. Раскинувший руки и ноги, он походил на стилизованную букву «Х». Вокруг его головы расплывался густой, темно-красный нимб.

— Готов, — констатировал Руслан. — Спасибо, брат.

В дверь ударили, раз, другой, потом заколотили без остановки.

— Пожалуйста, — ответил Самсон, — но если мы промедлим еще хоть немного, то нам тоже не жить.

Действуя быстро и слаженно, они разорвали шторы на полосы, связали их, и сбросили импровизированный канат вниз. Припертая мебелью, дверь ходила ходуном, но все еще выдерживала напор. Не дожидаясь, пока она рухнет, друзья начали спуск.

Во внутреннем дворике, блестя новой черной краской и хромированными дисками, стоял заведенный «Хаммер». Крупный немолодой водитель с отвисшими щеками, сидевший за рулем автомобиля, жестикулировал и улыбался какому-то невидимому телефонному собеседнику. Судя по тому, как часто он поглаживал отполированную лысину, он разговаривал с особой женского пола, которая вряд ли являлась его законной супругой. Пару раз он отпустил двусмысленные шуточки, которые очень насмешили его самого. В его голове зарождалась третья, но прозвучать ей было не суждено.