Генерал Алексеев - Василий Цветков

О боях на заграничных фронтах он утверждал, что, раз противники перешли к окопной войне, трудно и тем и другим привести свои усилия к победе. По его мнению, Дарданелльская операция была ошибкой и что лучше всего было бы поддержать Сербскую армию, так как на востоке он только и видел серьезный удар. От незначительного нажима можно заставить рухнуть австрийское лоскутное государство и заставить немцев заботиться о своем тыле, то есть отказаться от агрессивной тактики. Одно это уже половина успеха, говорил он…

В это время он резко оборвал разговор и, обращаясь к полковнику, находившемуся тут же, спросил его, каково положение наших первых раненых, отравленных газом. Первая газовая атака принесла нам страшные потери. Он доложил, и Алексеев вдруг преобразился. Он вскочил, стал стучать кулаком по Столу и кричать, что это позор и подлость. Это тем более было неожиданно, потому что он только что говорил, что мы недооценили немецкую армию и особенно се офицерский корпус. “Им мало убить русского нашего солдата, им нужно унизить его, мучить его, видеть его, как червя, извивающегося, бессильного, у их ног”. Его маленькие глаза из-под очков и нависших бровей метали искры, он не мог сдерживаться. Глубокая любовь к солдату не могла простить даже врагу невиданный, гнусный способ борьбы. Мы тоже стояли и ждали момента, чтобы уйти; он был слишком взволнован, чтобы продолжать беседу. Он резко пригласил меня обедать и протянул холодную от гнева руку.

Через час я шел с ним по улицам Седлеца. Генерал здоровался с каждым солдатом, называя его часть: “Здравствуй, стрелок”, “здорово, драгун”, “здравствуй, братец” (или “голубчик”, когда он не разбирал формы застывшего “во фронт” солдата). Бесконечное количество нищих вылезало на улицу, по которой шел генерал; он отставал от нашей группы и совал им в руку мелочь. И так каждому».

Использование газов немцами вызвало крайнее негодование Алексеева. В нарушение существовавших в то время международных соглашений немецкие войска активно использовали отравляющие вещества как на Западном (знаменитая атака под г. Ипром), так и на Восточном фронтах. Первые две газобаллонные атаки были проведены немцами 31 мая и 7 июля 1915 г. в районе Воля Шидловская — Боржимов против частей 2-й армии. Последствия атаки оказались страшные, особенно для 21-го Сибирского стрелкового полка, в котором пострадало 97% личного состава. Солдаты и офицеры защищались противогазовыми повязками, смоченными гипосульфитом, но они действовали не более 15 минут, а во время сильного налета ее даже не успевали надеть. Третий раз отравляющие вещества были применены при штурме крепости Осовец (6 августа 1915 г.), хотя части гарнизона, находившиеся в казематах, по страдали меньше, чем при прежних атаках. И все же к противодействию «газовой войны» русские войска оказались не готовы. Жестокость врага требовала адекватного ответа.

Алексеев провел расследование и 17 июля 1915 г. составил доклад в Ставку, в котором указывал на необходимость сосредоточить «усилия наших ученых и техников… на выработку и выдачу войскам активных средств борьбы (т.е. поражающих газовых баллонов. — В.Ц.), дабы можно было вести войну теми же способами, как и наш враг, не брезгающий никакими средствами». «В этом расследовании голос из окопов, — писал генерал, — вопль наболевшей души. Если мы еще более будем медлить, то примем на себя великий грех, который не будет прощен строевым составом армии. Нужно подумать и пощадить его нравственный дух… Артиллерии мы не можем выставить в равном количестве, особенно тяжелой. Снарядами снабдить сносно не можем даже наличное число орудий. Третий месяц не можем выработать способа отравлять врага, который вывел у меня из строя 20 000 человек». Работы по активному противодействию немецким газовым атакам проводились под личным контролем Алексеева, и уже в 1916 г. противогаз стал неотъемлемой частью снаряжения русских воинов, а на фронте было произведено несколько ответных газобаллонных атак со стороны русских.

В 1915 г. фронт остро нуждался во многом, и Михаил Васильевич регулярно «бомбардировал» Ставку и высшие военные «сферы» рапортами, докладами, телеграммами, в каждой из которых содержались настойчивые требования, убедительные просьбы решить тот или иной насущный вопрос войны. Но, пожалуй, наиболее развернутое представление о состоянии вверенного ему фронта в период «великого отступления» давал рапорт, поданный Алексеевым на имя нового главы военного ведомства генерала от инфантерии Л.Л. Поливанова 9 июля 1915 г.

Начиная доклад с описания печального опыта отступления Северо-Западного фронта, Михаил Васильевич «подчеркивал главнейшие» недостатки, «которыми страдает наша армия» и которые «ложатся неодолимым бременем на решения начальника». На первое место Алексеев ставил, конечно же, «недостаток артиллерийских снарядов». Даже последующее преодоление «снарядного голода» не устранит его последствий: «Его вполне понятное гибельное влияние в настоящий момент настолько тяжко отразится в дальнейшем, что самое обильное, но запоздалое снабжение ими войск будет не в состоянии восстановить утраченное в области духа и тактических приемов борьбы».

Оригинальным и вполне оправданным был развернутый тезис Алексеева о влиянии наступательных и оборонительных операций на настроения войск, на «дух армии». Следует отметить, что, в отличие от многих военачальников того времени, Михаил Васильевич все больше убеждался в важности вопросов военной психологии при оценке состояния российских вооруженных сил. Впоследствии, в предреволюционные и революционные 1916—1918 гг., эта убежденность подтвердится многочисленными фактами из военной и мирной жизни.

В 1915 г. на состояние «духа армии» значительное влияние оказывала степень обеспеченности вооружением и боеприпасами. Алексеев отмечал, что «недостаток снарядов» не только «побуждает к постоянной экономии их», но, прежде всего, «лишает войска веры в свои силы». «Продолжительным наличием такого состояния в войсках волей-неволей вырабатывается тактика осторожности и неуверенности. Постепенно она пускает столь глубокие корни, что станет наконец убеждением, а тогда и при обилии снарядов трудно будет ждать от войск забвения тех приемов, на которых они воспитались обстановкой. В войсках уже в настоящее время царит сознание, что немцы обладают огромным количеством снарядов и могут в любом месте потушить огонь нашей артиллерии и что в этом отношении борьба с ними бесполезна.

Действительно, обилию снарядов немцы в огромном большинстве случаев обязаны достигнутым успехам. Мощная подготовка артиллерии пробивает бреши в желательном месте, и, ободренная этой обстановкой, туда бросается их пехота, в то время как наша геройская пехота уже понесла огромные потери и подавлена сознанием своего одиночества.

Тяжело читать подлинные донесения строевых начальников с поля сражения о том, как под огнем неприятельской артиллерии гибнут их части, при молчании своей артиллерии, присутствующей здесь же на месте боя, или о невозможности атаковать нападающие массы противника, не поражаемые нашим пушечным огнем. Дерзость вражеской артиллерии и уверенность ее в своей безопасности доходят до того, что в важнейшие моменты боя она занимает иногда позиции в 2000 шагов от наших окопов…»

Следующей по важности становилась проблема укомплектования войск людьми: «Государству со столь обильными в этом отношении средствами, как наше, необходимо учесть те огромные потери, которыми сопровождаются боевые действия, и принять все меры к тому, чтобы все части армии механически и без всяких затруднений немедленно же укомплектовали свои потери». Летом 1915 г. Михаил Васильевич был уверен в том, что людские резервы России еще достаточно велики, а «воевать числом» можно и должно даже в условиях новой, технически оснащенной войны. «Огромный резервуар людей есть наше, может быть, единственное преимущество в смысле материальных средств борьбы над противником. Нам нельзя не бороться со всей энергией этим средством и не довести дела до полного напряжения, — писал он военному министру. — Война затягивается — нет никаких данных полагать, что она не продолжится еще годы, а в таком случае потребуется еще огромное количество укомплектований. Ввиду всего этого государственная дальновидность побуждает теперь же призывать под знамена такое количество людей, которое создало бы внутри России неиссякаемый источник пополнения армий. Государство не должно в этом отношении стремиться к экономии и пугаться, что большое количество людей пробудут, может быть, долгое время в запасных частях, вследствие заполнения некомплекта армий. Путем соответствующей постановки дела обучения укомплектований можно будет добиться, что каждый день пребывания в запасных частях пойдет с пользой и даст армии не столь скороспело подготовленного бойца, как это наблюдается теперь». Примечательно, что Алексеев не опасался «раздувания» запасных частей, хотя именно они стали активными участниками революционных событий 1917 г.