Лёлишна из третьего подъезда - Лев Давыдычев
Шрифт:
Интервал:
ПРОДОЛЖАЕМ НАШУ ПРОГРАММУ.
НАЧИНАЕМ ТРЕТЬЕ – ПОСЛЕДНЕЕ – ОТДЕЛЕНИЕ!
Выступление Эдуарда Ивановича со львами занимало всё третье отделение.
Ребятам оно очень понравилось.
Им было и жутко и весело. Совсем рядом – рукой подать! – свирепые львы и коварные львицы. Можно было разглядеть каждый волосок в огромных гривах. А когда звери раскрывали пасти, видно было каждый зубище.
Но Виктор переживал, пожалуй, больше всех. И если зрители видели, что с лица дрессировщика не сходит улыбка, то мальчик видел, что улыбаются у него только губы.
Публика ахала и охала.
Охала и ахала.
То замирала от страха, удивления и восхищения, то восторженно шумела.
Львы, конечно, слушались укротителя, но со злобой и неохотой. Казалось, что вот-вот кто-нибудь из них взревёт и бросится на Эдуарда Ивановича.
Бросались.
Замахивались лапой.
И – исполняли то, что он от них требовал.
Когда же на арене появился Хлоп-Хлоп, поднялся такой хохот, что его, этого хохота, мартыш испугался больше, чем диких зверей.
Ведь сегодня Хлоп-Хлоп впервые в своей жизни появился перед зрителями.
Он быстро забрался на плечо к хозяину, обнял его (то есть вцепился) и зажмурил глаза.
Львы уже привыкли к мартышу на репетициях и почти не обращали на него внимания. Он был для них всё равно что для нас, например, воробей. А некоторые львы его даже побаивались, зная, на какие хитрости и обидные проделки он способен.
Хлоп-Хлоп, как я уже сказал, боялся не зверей, а зрителей.
Но боялся он так уморительно, что вызывал не жалость, а смех.
Эдуард Иванович и выпустил его сегодня только с одной целью – чтобы он постепенно привык к публике. А когда привыкнет, можно будет думать и о том, что ему делать на манеже среди львов.
И в заключение Эдуард Иванович уложил своих хищников, сделал из них этакий живой ковёр и прилёг на него отдохнуть.
Тут Хлоп-Хлоп едва не испортил номер. Сидя на плече хозяина, он немножко освоился и раз-раз – дернул Цезаря за гриву.
Лев уже раскрыл пасть, но Эдуард Иванович потрепал его по густой шевелюре: дескать, не стоит обращать внимания.
Оркестр заиграл прощальный марш, укротитель стал раскланиваться с публикой. (Ребятам он поклонился отдельно, положив руку на сердце.)
Жалко было уходить отсюда!
Взяли бы артисты да и повторили всё сначала!
Но погасла половина ламп, и хотя вышли не все зрители, а цирк уже напоминал пустой дом, из которого уходят не только гости, но и хозяева.
Ребята выходили последними.
На улице они остановились, чтобы подождать Эдуарда Ивановича. Ушёл только Владик: мать просила его прийти пораньше.
– Как насчёт порук? – спросил Петька.
– Подожди, – отмахнулся Виктор. – Попасть бы в ученики к Эдуарду Ивановичу!
– Мне было страшно, – сказала Лёлишна, – я всё про тебя вспоминала.
– Ну, а поруки? – не унимался Петька. – Обещали ведь решить этот вопрос. Вам-то что? Пришли домой, поели хорошенько и спать. А меня, знаете что? Ждут. Уж если львов и мартышек дрессировать можно, то почему же я считаюсь неподдающимся? Вон Эдуард Иванович львов на поруки взял, а вы меня не хотите!
– Ладно! – резко произнёс Виктор. – Расхныкался. Любишь кататься, люби и саночки возить. Поможем тебе на этот раз саночки везти. Но учти: если подведёшь, пощады не будет! Уж не знаю, что я с тобой сделаю, но – берегись!
– Берегусь! – радостно воскликнул Петька, а Лёлишна сказала:
– Я вот ему ни капельки не верю. В любой момент подведёт и не заметит. Поверим ему в самый распоследний раз.
Из цирка вышли Эдуард Иванович и Григорий Васильевич. Были они усталые и весёлые.
Ребята радостно загалдели, перебивая друг друга.
– Спасибо вам за всё, – проговорила Лёлишна, – от меня особенно спасибо.
– Вот уж не за что, так не за что, – ответил Эдуард Иванович. – Мы всё делали с удовольствием. Мне, правда, немного попало от директора, но ничего.
– Милиционера только жаль, – добавил Григорий Васильевич и рассмеялся. – Хороший он человек, но почему-то не любит цирка. Даже конца представления не дождался. Пошли, товарищи. Мне ещё Эмму надо домой проводить.
Пословица утверждает, что у палки два конца и если одним концом кого-нибудь ударишь, то вполне вероятно, что второй конец стукнет по тебе.
Применима ли эта пословица к тому, о чём сейчас прочтёте, судите сами. Или другие пословицы подберите.
Вот Петька постучал в дверь своей квартиры – постучал спокойно, с достоинством, как стучит человек, который ни в чём не виноват. А если и виноват, то его, между прочим, на поруки берут.
За дверью – тишина.
Постучал Виктор.
Опять – тишина.
– Чего это они? – испуганно прошептал Петька.
– А вот так тебя всегда будят, – сказала Лёлишна и тоже постучала.
Долго, громко стучала.
– Да что же это такое? – жалобно спросил Петька. – Чего они дрыхнут так? – И застучал обеими руками.
Как говорится, ни ответа ни привета.
– Идём спать к нам, – предложила Лёлишна.
– Ну да! Я домой попасть не смог, а кому попадёт? Будьте уверены, мне.
– Не стоять же нам здесь с тобой до утра, – сказал Виктор. – А если они спят, как ты, надо ломать замок.
– Я ещё попробую. – И Эдуард Иванович постучал так, что выглянули соседи из всех дверей.
– Я домой, – сказал Виктор, – а то и мне попадёт.
И ушёл.
– Ладно уж, – весело проговорил Григорий Васильевич, – помогу, так и быть.
Он достал перочинный ножичек, раскрыл его и склонился над замком.
– Ой, до чего боюсь… – прошептал Петька. – Прямо хоть в Африку убегай. Не знаю только, как туда добираться.
– Сам ты, Петя, виноват, – сказала Лёлишна не с упреком, а с жалостью. – Вытерпи ты сегодня всё, а завтра возьмём тебя на поруки. И уж больше не дури.
И дверь открылась.
– Прошу, – предложил Григорий Васильевич, – замок цел. Только никому не рассказывайте о моих способностях.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!