Луна над Лионеей - Сергей Осипов

Настя верила братьям Ларссонам и тюремной документации, но ей все же хотелось получить какое-то особое подтверждение, что в этой камере закончились земные дни именно Артема Покровского, который бывал плохим, бывал хорошим, бывал никаким… Который был просто человеком, знать которого Настя имела счастье и несчастье.

– Что он тут делал? То есть у него ведь была куча свободного времени, чем он занимался?

– Разговаривал, – сказал Армандо.

– С кем?

– С кем придется. Поначалу ему очень захотелось выговориться. Когда Смайли уже закончил задавать вопросы, он все равно продолжал говорить. Каждый день в десять утра он требовал, чтобы его вели на допрос. Поначалу Смайли думал, что Покровский может проговориться о чем-то важном. Поэтому он выделял людей для таких допросов. Затем ему надоело. Тогда Покровский стал разговаривать сам с собой. Ходил по камере, задавал себе вопросы и сам на них отвечал.

– Именно так, – снова подал голос Ларссон. – Этим он нас очень беспокоил, но врачи сказали, что все в порядке. Мы выдали ему бумагу и мелки, чтобы он мог записать свои мысли.

– Мелки?

– Карандашом или ручкой он мог пораниться. В его тогдашнем расстроенном состоянии…

– И он писал?

– Да, очень много.

– И все это…

– У Смайли, – сказал Армандо. – Там нет ничего интересного. Все то же самое. Как он продал Леонарду свою душу. Как Сахнович стал призраком, про Лизу… Да, и очень много про Бромберга.

– Кого?

– Бромберга. Это была его идея фикс – отомстить Бромбергу.

– Кто такой этот Бромберг?

– Один врач. Работал у Леонарда. Покровский решил, что именно Бромберг заразил его этой вещью. Под видом прививки или еще чего-то.

– Доктор… – Настя машинально откинула постель и села на нее. Кое-какие воспоминания явились к ней темным облаком; нехорошие воспоминания из тех, что не рассеиваются с восходом солнца. – Значит, доброго доктора звали Бромберг… Я бы тоже хотела сказать ему пару ласковых.

Армандо никак не отреагировал на это заявление, и Настя восприняла это как намек: предаваться мрачным воспоминаниям можно где угодно, а уж если забралась в изолятор Северного крыла, то…

– Ладно, – сказала Настя. – Давай подумаем: какой смысл убивать Покровского, когда он уже полгода отсидел в этом изоляторе и рассказал все, что только мог рассказать?

– Значит, раньше не было возможности, – ответил Армандо.

– Я не про возможность, я про то, что это уже не имело смысла. Надо было убивать его еще прошлым летом, а теперь…

Настя случайно пересеклась взглядами с Ларссоном – тот смотрел на Настю так, словно она произнесла что-то неприличное.

– Пытаюсь понять логику убийцы, – сказала она в свое оправдание. Ларссон вздохнул и продолжил прогулки по коридору.

– Логика убийцы, – повторила Настя, обращаясь к Армандо. – У него ведь есть логика, так?

– Не всегда.

– Нуда, только ведь мы сейчас говорим не про убийство в порыве страсти и не про убийство из самозащиты. Мы говорим про тщательно спланированное…

– Не надо этого делать, – сказал Армандо.

– Не надо делать чего?

– Того, что ты сейчас пытаешься сделать.

– Раскрыть преступление?

– Нет, не раскрыть преступление. Ты пытаешься компенсировать побег Дениса.

– Я не очень… Я совсем тебя не понимаю.

– Ты помогла Денису и его девушке сбежать. Ты знаешь, что королю это очень не понравилось. Теперь ты пытаешься загладить этот поступок. Ты думаешь, что если раскроешь убийство Покровского, то король простит тебя. Так вот, не надо этого делать.

– Ух ты, – только и могла сказать Настя. А потом она рассмеялась, легко, беззаботно и совершенно неожиданно даже для себя самой. В дверном проеме тут же возник Ларссон, он осуждающе покачал головой и снова исчез из виду.

– Что смешного? – спросил Армандо.

– Я поняла, что в тот момент, когда ты объясняешь мне мотивы моих поступков, я сижу на этой вот кровати, и все это похоже на сеанс у психоаналитика. Ну, понимаешь, кушетка и все такое… Продолжайте, доктор Армандо, – она вытянулась на кровати, которая без матраса оказалась достаточно жесткой, и уставилась в потолок. – Расскажите мне еще что-нибудь. Про мои детские психологические травмы, про…

Внезапно ей расхотелось улыбаться.

– Действительно, ничего смешного, – сказала она и села на кровати. – Так ты думаешь, что я не должна компенсировать свои ошибки?

– Кто сказал, что это ошибки? – пожал плечами Армандо. – Когда ты готовила побег Дениса, ты ведь была уверена, что поступаешь правильно?

– Абсолютно.

– Тогда давай прекратим эти игры в Холмса и Ватсона. Займись чем-нибудь другим. Чем-нибудь важным.

– Это важно, – вздохнула Настя. – Я знала Покровского. Я должна была что-то сделать. Как-то отреагировать. Если перестать реагировать на такие вещи, можно стать… чудовищем.

Она еще раз оглядела комнату, где закончились земные дни майора Покровского, который на самом деле даже не был майором, а был изрядно запутавшимся человеком; человеком, который каждый раз в сложной ситуации делал самый легкий выбор, и этот выбор каждый раз оказывался ловушкой, еще одной ступенькой в подземный изолятор Северного крыла.

– Они были мной недовольны, – с горечью произнес Покровский во время их последней встречи. Было в этих словах что-то детское, будто сквозь внушительный силуэт взрослого мужчины просвечивала фигурка маленького мальчика, грустно шептавшего, что никто его не любит и что жизнь вообще сложилась как-то совсем не весело…

– Ну, пока, – тихо сказала Настя и вышла из камеры.

Однажды утром трейлеры и автобусы с яркой символикой «Короны» пропали с лионейских улиц, и это означало не только то, что телевизионщики наконец-то убрались восвояси. Это также означало, что Настина свадьба стала событием категории «было и прошло».

– Ты не понимаешь своего счастья, – говорила Монахова. – Ты получила все плюсы замужней жизни и ни одного минуса. Ты теперь можешь не работать и не учиться, потому что деньгами ты обеспечена до конца жизни. В то же время твой муж сбежал черт знает куда, все равно что уехал в очень длинную командировку. Тебе не нужно ни стирать, ни готовить, ни рожать ему детей. Тебе не надо общаться с его родственниками, так?

– Мать Дениса умерла, а король Утер сейчас не в настроении. Уже неделю как не в настроении. Амбер… Она тоже не в настроении общаться.

– Чудно. Никаких обязанностей и куча свободного времени. И куча денег. У тебя ведь куча денег, правда?