Пойнт-Блан - Энтони Горовиц

в «Пойнт-Блане». Шестнадцать точных копий меня самого. С моей внешностью. Моим мозгом. Моими амбициями и моей целеустремлённостью.

– А сумасшедшие они тоже как вы? – спросил Алекс и вздрогнул, когда миссис Стелленбосх снова ударила его, на этот раз – в живот. Но он хотел их разозлить. Если они будут злиться, они могут совершить ошибку.

– Поначалу это были просто младенцы, – сказал доктор Гриф. – Шестнадцать детей от шестнадцати матерей – которые сами по себе не имели никакого биологического значения. Они выросли и стали моими копиями. Мне пришлось прождать четырнадцать лет, прежде чем младенцы превратились в мальчиков, а мальчики – в подростков. Ева присматривала за ними всеми. Ты уже с ними встречался – с некоторыми из них.

– Том, Кассиан, Николя, Хуго, Джо. И Якоб…

Теперь Алекс понял, почему же они казались ему одинаковыми.

– Теперь видишь, Алекс? Представляешь себе, что́ я сделал? Я никогда не умру, потому что даже если этому телу придёт конец, я продолжу жить в них. Я – это они, а они – это я. Мы одно и то же.

Он снова улыбнулся.

– Мне помогала со всем этим Ева Стелленбосх, которая работала со мной и в правительстве Южной Африки. Она была одним из главных дознавателей секретной службы.

– Прекрасное время! – улыбнулась миссис Стелленбосх.

– Вместе мы организовали академию. Потому что, видишь ли, это вторая часть моего плана. Я создал шестнадцать копий себя. Но этого недостаточно. Помнишь, что я говорил о нитях гобелена? Я должен был привести все их сюда, соединить вместе…

– И заменить их на свои копии!

И тут Алекс всё понял. Звучала идея совершенно безумно, но это было единственное объяснение происходящему.

Доктор Гриф кивнул.

– Я заметил, что в семьях, обладающих богатством и властью, часто вырастают… проблемные дети. У родителей нет времени заниматься с сыновьями. Сыновья не слишком любят родителей. Эти дети стали моими целями, Алекс. Потому что, видишь ли, мне нужно было то, что есть у этих детей.

Возьмём, например, Хуго Вриса. Однажды отец оставит ему в наследство пятьдесят процентов всего мирового рынка алмазов. Или Тома Макморина – его мать владеет газетами во всему миру. Или Джо Кентербери: его отец из Пентагона, а мать – сенатор. Идеальные стартовые условия для будущего политика. А может быть, и для будущего президента Соединённых Штатов, кто знает? Пятнадцать самых многообещающих детей, которых отправили сюда, в «Пойнт-Блан», я заменил своими копиями. Естественно, хирургически изменёнными, чтобы они выглядели в точности как оригиналы.

– Бакстер, тот человек, которого вы застрелили…

– Да ты времени зря не терял, Алекс. – Доктор Гриф впервые за всё время выглядел удивлённым. – Покойный мистер Бакстер был пластическим хирургом. Работал на Харли-стрит в Лондоне. Увлекался азартными играми, залез в долги. Его оказалось легко контролировать; он должен был сделать операции моей семье, изменить их лица, цвет кожи – и, если необходимо, даже тела, – чтобы они в точности напоминали подростков, которых заменили. С того самого момента, как настоящих подростков привозили сюда в Пойнт-Блан, за ними шло наблюдение…

– Через одинаковые комнаты на втором и третьем этажах.

– Да. Мои клоны могли наблюдать за своими целями через телевизионные мониторы. Чтобы копировать все их движения. Научиться их манерам. Есть как они. Говорить как они. Короче говоря, чтобы стать ими.

– Это ни за что бы не сработало! – Алекс извернулся на стуле, пытаясь хоть что-то сделать с наручниками. Но металл был слишком прочным. Он не смог двинуться. – Родители бы поняли, что дети, которых вы отправили обратно, – фальшивки! – настаивал он. – Любая мать поймёт, что это не её сын, даже если он выглядит точно так же.

Миссис Стелленбосх захихикала. Она уже докурила сигару и начала следующую.

– Ты совсем не прав, Алекс, – сказал доктор Гриф. – Во-первых, мы говорим о занятых, погружённых в работу родителях, у которых изначально не было времени заниматься детьми. А ещё ты забыл, что эти люди отправили своих сыновей сюда потому, что хотели, чтобы они изменились. Родители же именно для этого отправляют детей в частные школы. О да, они думают, что школа сделает их ребёнка лучше, умнее, увереннее в себе. Они будут разочарованы, если дети вернутся точно такими же, какими уехали.

И природа тоже на нашей стороне. Четырнадцатилетний мальчик уезжает из дома на шесть или семь недель. К тому времени, как он вернётся обратно, природа уже возьмёт своё. Мальчик станет выше. Толще или худее. Даже его голос поменяется. Это всё естественная часть пубертатного периода. Когда родители увидят мальчика, они скажут: «Ой, Том, ты стал таким большим, ты так повзрослел!» И ничего не заподозрят. Они скорее забеспокоятся, если он не изменится.

– Но Роско догадался, да? – Алекс понял, что докопался до истины, до причины, по которой его отправили сюда. Он знал, почему погибли Роско и Иванов.

– Два отца всё же не поверили своим глазам, – признался доктор Гриф. – Майкл Джей Роско в Нью-Йорке и генерал Виктор Иванов в Москве. Они не сумели полностью догадаться, что именно произошло. Но они остались недовольны. Спорили с сыновьями. Задавали слишком много вопросов.

– И сыновья рассказали вам, что происходит.

– Можно сказать, что я сам всё себе рассказал. В конце концов, мои сыновья – это я. Но да, ты прав. Майкл Роско понял, что что-то не так, и позвонил в МИ-6, в Лондон. Полагаю, именно из-за этого в дело втянули тебя. Мне пришлось заплатить за убийство Роско – так же, как до этого за убийство Иванова. Но, собственно, проблем вполне стоило ожидать. Два из шестнадцати – не такой и катастрофический результат, и, конечно, они никак не изменят моих планов. Собственно, во многом это даже мне поможет. Майкл Джей Роско завещал всё имущество сыну. И, насколько я понял, президент России лично занялся судьбой Дмитрия Иванова после смерти его отца.

Короче говоря, проект «Джемини» завершился потрясающим успехом. Через несколько дней последние дети покинут «Пойнт-Блан», чтобы занять своё место в семьях. Затем, убедившись, что их всех приняли новые родители, я, к сожалению, вынужден буду избавиться от оригиналов. Их ждёт безболезненная смерть.

О тебе, Алекс Райдер, к сожалению, такого не скажешь. Ты немало разозлил меня. И я предлагаю сделать из тебя учебный пример.

Доктор Гриф сунул руку в карман и извлёк оттуда устройство, похожее на старомодный пейджер с единственной кнопкой. Он нажал её.

– Какой завтра утром первый урок, Ева? – спросил он.

– Две биологии, – ответила миссис Стелленбосх.

– Так я и думал. Возможно, ты бывал на уроках биологии, где вскрывали лягушку или крысу, – сказал он. – Мои дети уже давно просили меня устроить вскрытие человека. Я