Бомба под президентский кортеж - Максим Шахов

За основу разработки своего препарата лаборатория «Панциря» взяла опыт израильского медицинского центра «Хадаса Эйн Керем». В результате было найдено средство именно против опьянения. Основано оно было на методоксине – веществе, использующемся для лечения алкоголизма. Как оказалось, методоксин значительно снижает действие алкоголя. Паша, как и все оперативники, прошел курс определения переносимости препарата и узнал его действие на себе. После ста граммов выпитой водки на голодный желудок он попал под пристальный осмотр ученых и серию различных, довольно глубоких тестов. Они показали, что в период очень короткого расчетного времени концентрация алкоголя в крови быстро пошла на убыль, и тест на симуляторе вождения Паша прошел успешно. С моторикой и когнитивной функцией тоже все было в полном порядке.

Сейчас Паша с Коневским лишь изображали, что их развезло «с устатку», и болтали на различные абсолютно нейтральные темы. О лесе, современных инструментах, о жизни в краю, зарплатах, чиновниках. Паша никак не мог понять, куда же клонит его напарник, а спросить возможности не было. И зачем он так старательно демонстрировал ноутбук, пачку денег в бумажнике? Хочет показать, что мы солидные и крутые парни? Зачем ему рисоваться перед этими…

– Я это… – неопределенно махнул рукой Никола, – щас приду. Че-то не очень с пузом.

Он поднялся и тяжело двинулся к покосившейся избушке. От Паши не укрылось, как удивленно посмотрел вслед дружку Серега. Он болтал без умолку, то дергая себя за нос и сплевывая рядом на землю, то теребил большой неуклюжий перстень на безымянном пальце. Паша давно заметил это сомнительное украшение. Самодельщина, причем очень низкого пошиба. Или в зоне делали, или армейские мастера на срочной службе. Перстень изображал череп и перекрещенные кости. Там, кажется, даже было что-то написано, но очень мелко.

Паша собрался разлить по кружкам остатки водки, когда откуда-то из-за дома раздался призывный голос Николы.

– Серега! Слышь, иди сюда! Че-то я тут не пойму…

– Ща, пацаны, – все еще продолжая довольно лыбиться, сказал Серега. – Видать, опять какая-то сука пыталась в погреб подкоп делать. Ща я…

Он поднялся и пошел на голос приятеля довольно уверенно. Коневский смотрел вслед лесорубу пристально, аккуратно вытирая руки о носовой платок. Откуда он взялся и когда Коневский его достал, Паша за разговором и не понял. Как-то не очень уместно он тут смотрелся. Это как в детстве летом в деревне носки. Или брючки со стрелками.

– Понял, нет? – быстро спросил Коневский. – На перстень обратил внимание?

– Не понял? Ты о чем?

– Дурила, ориентировки забыл? – беззлобно прошипел Коневский. – По одному из грабежей на трассе проходит такой перстень, как на пальце этого рыжего.

– Перстень? Я…

Паше пришлось признаться самому себе, что он зря не вчитывался в ориентировки так тщательно, как это делал тот же Коневский. Паша пытался запомнить приметы грабителей, когда они фигурировали, особенности оставленных грабителями следов, а похищенное… Паша полагал, что похищенное всплывет теперь далеко отсюда или просто не очень скоро. Это же улики, кто же с ними станет валандаться непосредственно после грабежа и в районе, где он совершен. Попытки вспомнить ориентировки на грабителей ни к чему не привели. Примет почти не было.

– Серый, а ведь у них лошади есть, – вдруг дошло до Паши.

– Как? Откуда знаешь? – оживился Коневский и навис над Пашей своим знаменитым носом. – Ну-ка, колись!

– Вон, видишь, валяется возле крыльца надорванный ремешок. Это недоуздок[6]. И пахнет он конским потом. До меня только сейчас дошло, что это за знакомый запах.

– Точно? – взвился Коневский. – Ну, ты голова! А ведь точно, теперь все сходится. Давай, а то вдруг они насторожились. Не дай бог уйдут. Мало ли что мы личность установим, а искать их кто будет. И будут ли!

– Ты хочешь сказать, что подозреваешь этих двоих в совершении разбоев на трассе?

– Паша, – схватив Алексеева за грудки и успевая осматриваться по сторонам, прошипел Коневский, – зуб даю, что они при делах. А еще у них есть оружие! Ну-ка, давай разделимся и вперед. Ты справа обходишь их хибару, а я отсюда. Попробую внаглую, типа, я в соплю пьяный.

– А может, они нас грабануть решили? – предположил Паша, вставая на ноги. – Ты вон тряс нашим имуществом…

– Наконец дошло! Специально и тряс.

– Может, подождем, когда они начнут сами? Ну, например, нападут на нас.

– Паша, они кричать «руки вверх» не будут. Они нас застрелят, выпотрошат карманы и сумки, а потом закопают. Давай, вперед! И осторожнее, а то пьяные иногда чаще по дурости попадают в цель, чем трезвые.

Паша еще раз посмотрел на напарника, но потом решил не задавать больше вопросов.

Если эта парочка ни в чем не виновата, то ничего и не произойдет. А если они нападут, если они будут стрелять, то тогда совесть Паши будет чиста. Он ведь, кроме всего прочего, еще и оборонялся.

Он не стал обходить сруб, как посоветовал Коневский. Паша сразу в кувырке преодолел открытое пространство и исчез справа за кустарником. Сделав большой крюк метров в пятнадцать, он мысленно похвалил себя, что прошел это расстояние практически неслышно. На четвереньках Паша подошел к краю кустарника и прижался к стволу большого старого дуба. Восстановив дыхание, он осторожно выглянул.

Сейчас он находился как раз за избушкой лесорубов. Правее виднелся их погреб с двускатной надстройкой крыши. А правее и ближе к Паше – куча мусора. Тут были и мелкие ветки, и какое-то истлевшее рванье, и прогнившее ведро. Одним словом, мусорка, помойка. Только располагалась она на дощатом щите, который сейчас с этим мусором был сдвинут в сторону. А под щитом, укрытый полиэтиленом, был спрятан ящик. И из этого ящика Никола доставал и подавал Сереге обрез охотничьей двустволки и черный пистолет, в котором Паша разглядел старенький «макаров».

Первым порывом Паши было кинуться на парней, но потом он трезво оценил ситуацию, представил суд, на котором адвокат, решивший устроить себе личный пиар, выгораживает двух мирных лесорубов, которые испугались незнакомцев и решили их прогнать с помощью оружия. Да, они хранили его незаконно, да, они заслуживают наказания за это, но ведь они думали, что Алекссев и Коневский бандиты. Ведь в районе трассы процветает бандитизм, а граждане имеют право бояться за свою жизнь и защищаться. У них нет работы, они брошены государством, они выживают, как могут. И можно ли их строго судить, если полиция не в состоянии навести порядок, победить криминал в районе. И виноватые совсем не виноватые и заслуживают по одному году условно.

Паша нахмурился. Картинка была очень натуральной и убедительной, и он не шевельнулся. Беспокоило, как поведет себя Коневский и не подставит ли Паша напарника со своим гуманизмом и перестраховкой. Парни у ямы прислушались, глядя в сторону своей хижины. Серега переломил ружье и сунул в каждый ствол по патрону. Никола осторожно отвел затвор пистолета и плавно вернул на место. Паша собрался и приготовился к прыжку.