Древняя Америка: полет во времени и пространстве. Мезоамерика - Галина Ершова

– u-lu > ul — «приходить»;

– u-lu-um > ulum — «индюк»;

– cu-tzu > cutz — «индюк»;

– tzu-lu > tzul — «собака».

Эти примеры зачастую подтверждала сопровождающая сцена, где был изображен соответственно индюк или собака.

На начальном этапе дешифровки в первую очередь требовалось выявить максимум знаков с известным (или предполагаемым) чтением. Затем, отталкиваясь от тех, что зафиксировал Ланда, пополнять всеми силами коллекцию узнаваемых знаков для дальнейшего продвижения. Рассуждения Кнорозова в этих случаях строились следующим образом.

Ланда в своем алфавите приводит слоговой знак -cu. Он появляется первым в иероглифе «индюк», смысл которого предположительно определен путем сличения текста и сопровождающего рисунка. В языке майя употребляются два синонима для выражения понятия «индюк» – cutz и ulum. Можно предположить, что блок «индюк» является фонетической записью слова cutz, и тогда второй знак в нем должен иметь согласную -tz.

Вместе с тем, знак, передающий -tz, стоит первым в иероглифе, сопровождающем изображение собаки. А вторым в этом иероглифе стоит знак, который Ланда поместил в свой алфавит как -l. В языке майя имеется несколько синонимов для выражения понятия «собака»: pek, tzul, ah bil, bincol. Из всего этого набора, естественно, больше всего подходит второй вариант. Из чего следует сделать вывод, что иероглиф «собак» является фонетической записью слова tzul, так как первый знак иероглифа содержит -tz, а второй -l.

Имелись и другие подсказки. Так, например, на странице 19а Дрезденской рукописи вместо цифры 11 оказался вдруг иероглиф из трех знаков. Не надо было быть Шерлоком Холмсом, чтобы предположить: этот иероглиф является не чем иным, как фонетической записью числительного «одиннадцать», на языке майя buluc. Значение первого знака неизвестно. Второй знак в алфавите Ланды и в иероглифе собаки читается как -l. Третий знак в алфавите Ланды и в иероглифе индюка читается как – cu. Вне всяких сомнений, это должна быть фонетическая запись числительного 11 – buluc. И первый знак имел чтение -bu. Постепенно стало понятно, что при передаче одного согласного гласный в слоговом знаке попросту не читался.

Но это было только начало работы с текстом. После чего наступал следующий этап – этап изучения самого текста. Прежде всего весь текст следовало формализовать, то есть представить в виде набора стандартизированных знаков. Для этого мало было быть просто очень точным – следовало выработать специальные навыки: овладеть шрифтом и индивидуальным почерком писцов майя. Составление транскрипции предусматривало опознание всех вариаций написания, а также полустертых и искаженных графем.

Для удобства исследования текст приходится рассматривать как ряд морфем, расположенных в последовательности, свойственной данному языку. Как известно, все морфемы делятся на корневые и служебные. С помощью служебных морфем образуются словоформы и осуществляется связь между словами в предложении. Надо заметить, что в одной словоформе редко бывает более пяти морфем. Каждому ясно, что служебных морфем в языке очень мало по сравнению с корневыми. Поэтому частота наиболее употребимых служебных морфем в обычном тексте должна намного превышать частоту корневых морфем.

Теперь следовало разобраться с частотой употребления знаков. Как мы уже упоминали, всего оказалось 355 повторяющихся по составу графем, не включая сильно отклонявшиеся вариации, цифры, и диакритические знаки. По мере продвижения по тексту новых знаков становилось все меньше и меньше. В тексте рукописей знаки имели различную абсолютную и относительную (т. е. исключая случаи повторения в составе одного и того же иероглифа) частоту. Около трети всех знаков встречаются в составе только одного иероглифа. Примерно две трети употребляются в составе менее чем 50 иероглифов. И только единичные знаки встречаются чрезвычайно часто. Абсолютным рекордсменом стал знак, который в алфавите Ланды передает звук -u.

Далее последовало определение грамматических референтов. По своей позиции в строке иероглифы были разделены на шесть групп. Проанализировав их сочетаемость с переменными и полупеременными знаками, Кнорозов сумел выделить иероглифы, передававшие главные и второстепенные члены предложения. Стало ясно, что переменные знаки в составе иероглифов должны были передавать аффиксы и служебные слова (частицы, предлоги, союзы).

После этого, на основании определения грамматических референтов иероглифов и отдельных переменных и полупеременных знаков, на следующем этапе уже не составило особого труда предположить общий смысл основных типов предложений (их оказалось пять), в которых члены предложения комбинировались в достаточно жесткой последовательности: сказуемое – дополнение – подлежащее – определение – обстоятельство.

Далее наступал черед работы со словарями, постепенного наращивания количества читаемых знаков и доказательства правильности этого чтения путем перекрестного чтения.

Таким образом, дешифровка письма майя состояла в выявлении типа письма, определении функций знаков, грамматических референтов, корневых и служебных морфем, установлении чтения основного состава знаков и доказательства этого чтения путем перекрестного чтения. Со всем этим прекрасно справился Кнорозов в комнатушке-пенале Института этнографии народов СССР. Затем последовало чтение и перевод трех рукописей майя.

Итак, в начале 50-х годов письмо майя было прочитано. Первая публикация о результатах дешифровки была осуществлена в 1952 году. Успех молодого ученого даже объединил на время Толстова и Токарева, которые добились перевода Кнорозова на работу в Кунсткамеру – в то время ленинградское отделение Института этнографии АН СССР. Предстояла защита кандидатской диссертации в качестве соискателя. Однако вновь возникли проблемы.

Дело в том, что в вопросе об индейцах майя марксистская догма имела в своем распоряжении лишь мнение Энгельса об отсутствии государств в доколумбовой Америке. Вместе с тем, согласно той же догме, фонетическое письмо могло существовать только при возникновении классовых государственных образований. Заявление о наличии у майя фонетического письма автоматически предполагало опровержение положений Энгельса, что могло повлечь за собой самые неожиданные последствия. Тема диссертации звучала нейтрально: «„Сообщение о делах в Юкатане“ Диего де Ланды как этно-исторический источник». Однако в качестве основной задачи ставилось доказательство наличия государства у индейцев майя и затем обоснование присутствия фонетического письма. Как рассказывал сам Юрий Валентинович, он шел на защиту и не знал, чем все закончится, допуская даже самое кошмарное – обвинения в ревизионизме марксистского учения и арест. Защита проходила в Москве 29 марта 1955 года и уже на следующий день превратилась в легенду. Выступление Кнорозова на ученом совете, по образному выражению очевидцев, длилось ровно три с половиной минуты, а результатом стало присвоение звания не кандидата, а доктора исторических наук. При этом научный руководитель Токарев оказался единственным, кто проголосовал против присвоения своему ученику сразу звания доктора исторических наук, а первым, кто настаивал на этом, был Толстов.