Севастополь в огне. Корабль и крест - Юрий Суходольский

На улице раздался звук шагов.

Соломон выскользнул в сени, вытянулся, как струна, встал за дверью. Он прислушался, сделал неуловимое движение и достал из-за голенища шеврового сапога нож, очень узкий и острый, как бритва.

Даниил подходил к двери и на секунду задержался, чтобы посмотреть еще раз на ночное небо с громадными звездами. Оно то и дело прочерчивалось ядрами и яркими полосами ракет. Серб поправил руку на перевязи, открыл дверь, ведущую в сени, и переступил порог.

Соломон слегка сжал рукоятку ножа и приготовился ударить Даниила за ухо. Это был любимый удар итальянских браво, которым он владел в совершенстве. Но Даниил не заметил тени за дверью, не остановился, сразу вошел внутрь, что и спасло ему жизнь. Здесь он тут же споткнулся о вещи, разбросанные на полу, и едва не упал. Соломон змеей выскользнул на улицу.

– Матерь Божья! – закричал Даниил, осмотревшись в хате.

Соломон не успел придержать дверь, и она едва заметно хлопнула. Даниил с револьвером в здоровой руке огляделся и выскочил на улицу. Там тут же грохнули два выстрела.

Англия, Дувр

По большому черному шару ударил молоток для игры в крокет. Шар уверенно прошел ворота. Полноватый мужчина с воинственно всклокоченными бакенбардами расплылся в довольной улыбке. Кэтрин на другой стороне площадки тут же сделала свой ход. Она ударила по красному шару, но он задел боковину ворот, не прошел в них, а медленно откатился в сторону. Военный министр, дядя Кэтрин с удовлетворением оценил это событие и снова примерился, покачивая молотком, к своему черному шару.

На углу площадки с полотенцем на плече и стаканом воды в руке стоял Крэш.

Молоток министра снова стукнул по шару, но Кэтрин игра уже не интересовала. Она опустила молоток и пошла к центру площадки.

– Мисс Кортни, вам известно, что я был очень дружен с вашим отцом. Но сейчас вы требуете от меня невозможного! – воскликнул министр, продолжая разговор, который начался за игрой.

– Что же невозможного в том, чтобы военное ведомство выполнило свои прямые обязанности, то есть перевооружило армию? – спросила Кэтрин.

– Ваше заявление, мисс Кортни, с логической точки зрения несколько лукаво. Вы опускаете важнейшие моменты в цепочке своих рассуждений. Чем перевооружить и когда? Я еще добавлю, на какие деньги? Видите ли, у нас идет война!

– Мне кажется, что всегда можно найти решение, мистер Сидней!

– Опять же в теории! А в реальности то, что предлагает мистер Ньюкомб, слишком ново для поспешных решений. Кроме того, у меня есть все основания думать, что мы вступаем в эпоху нарезной артиллерии. Если вы понимаете, о чем я говорю.

– Прекрасно понимаю. Но у ракет всегда останутся преимущества.

– Дальность? Но конкуренты мистера Ньюкомба утверждают, что нарезная артиллерия легко способна поражать противника на расстоянии до десяти миль, скорее всего и далее.

– Мистер Ньюкомб убежден в том, что дальность такой артиллерии в итоге будет ограничена размерами орудия. В то время как ракета в перспективе может преодолевать расстояние в сотни миль и попадать на таком расстоянии в форточку. Не говоря уже о скорострельности.

– В какой перспективе и на какой тяге?

– Он говорил мне о керосине.

– Мисс Кортни, я восхищен вашим интересом к технике. Но хочу вам заметить, что во всем мире пока нет ни одного устройства, которое керосин сдвинул бы с места хотя бы на дюйм. Может ли мистер Ньюкомб показать мне что-то такое?

– Генри сказал, что двигатель, использующий это топливо, обязательно появится.

– Вот видите! Какой-то двигатель и когда-нибудь! Кроме того, есть и еще обстоятельства, связанные, так сказать, лично с мистером Ньюкомбом.

– Что там еще наговорили вам его чванливые завистники?

– Как вам сказать. Ходят слухи о его, так сказать, не очень устойчивом финансовом положении. Кроме того, весьма уважаемые люди позволяют себе называть этого человека неуравновешенным фантазером.

– Генри – это самый настоящий гений, опередивший свое время на сто лет! Люди, которые позволяют себе такие речи, недостойны снять обувь с его ноги!

– Если вы правы, то это еще хуже. Петуху, который слишком рано поет, тоже рубят голову. Есть в Китае такая поговорка.

– Что же вы посоветуете?

– В таких случаях очень трудно советовать. Очевидно одно. Мистер Ньюкомб должен сосредоточиться на возможном. Личное присутствие в Лондоне было бы для него весьма полезно, а судя по вашей горячности, еще и приятно. А пока артиллерия Европы и так успешно громит Севастополь! Вы читали последние новости? Русские несут огромные потери! Просто страшные!

7

Севастополь, Крым

Жерла мортир, обращенные к горизонту под углом в сорок пять градусов, деловито посылали один огромный снаряд за другим в сторону Севастополя. Пушкари напоминали заводной механизм. Команды словно раздавались в чреве огромной музыкальной шкатулки.

Биля передал подзорную трубу Кравченко.

Тот впился в нее, долго смотрел, почти не меняя положение руки, а потом сказал:

– Умно они ее врыли! Смотри, Григорий, вокруг балки обвернули. Прямой наводкой ее не взять никак, а мортирам палить удобно.

– На дураков англичане не похожи. Это мы всех шапками грозимся закидать, а потом своей кровью собственную глупость смываем.

Кравченко отложил трубу, задумался ненадолго и проговорил:

– Дюже мне странно, что Яков Герасимович нас на это дело в самый светлый день посылает.

– Ничего, сдюжим. Стало быть, так ему надо. Время он нам точно в сообщении своем указал.

– Прежде я думал, что голубь – совершенно пустая птица. А она, оказывается, самая военная, – заметил Кравченко. – Сдюжить-то мы, наверное, сможем. Главное, чтобы наши быстро на подмогу подошли. Но по уму нам бы такую вот точно загогулину в лесу сделать, как эта самая батарея, и на ней все до тонкостей пройти, определиться, кто, куда и что.

– На это времени у нас нет. На пальцах придется, Степаныч.

– На пальцах завсегда дороже получается. За это можно и головой поплатиться.

К Биле и Кравченко подполз Чиж и сказал:

– Перетащили все, можем начинать. Омелька уже засел над ними.

Мортира вздрогнула и выплюнула по городу очередную огромную бомбу. Батарея была названа именем женщины, сын которой пожертвовал собой для спасения мира. На картах и донесениях англичан она была обозначена как батарея Святой Марии.

Даниил с букетом полевых цветов шел по длинной, прямой улице Севастополя к перевязочному пункту. На ней играли дети. Они мало обращали внимание на недалекие разрывы бомб и гранат, то и дело сотрясавшие остатки мостовой. Мальчишки и девчонки залегли по разным сторонам улицы и чем-то перекидывались друг в друга.