Севастополь в огне. Корабль и крест - Юрий Суходольский

Невезучий английский пехотинец пересек линию прицела в тот самый момент, когда курок уже был спущен. Пуля Вернигоры попала ему в голову и пробила ее. Кровь и мозги забрызгали лицо Ньюкомба. Тот сразу же упал на землю и перекатился обратно, под прикрытие огромного ствола мортиры.

Он перескочил на другую его сторону и увидел, как пластуны один за другим скрылись за выступом скалы выше батареи. При этом они успешно уклонялись от пуль, которые то и дело вышибали каменную крошку рядом с ними. Англичан, попытавшихся было подняться тем же путем, снесли вниз тяжелые камни, сброшенные могучими руками Били и Али.

К Ньюкомбу подскочил боцман.

– Похоже, эти крысы в ловушке! – радостно прокричал он.

Острый глаз и чутье не обманули есаула. По уступу шла узкая тропинка. На площадке она уходила под старинную каменную кладку, заросшую зеленью и деревьями. Али и Биля, замыкавшие отход, сбили штыками вниз еще двоих англичан. На противоположный склон уже поднимались вражеские стрелки. Вернигора снял одного из них пулей, но другие все равно упорно карабкались вверх.

– Али, бей кладку! Вот здесь, под корнем! – выкрикнул Биля, перезаряжая оружие.

Али поднял с земли огромный камень и как молотом начал колотить им по самому низу кладки. Склон внизу и напротив заполняли английские пехотинцы. Над головой пластунов слева и справа карабкались матросы с «Таифа». Удары Али гулко раздавались в воздухе, свободном на несколько минут от звуков выстрелов.

– Вы слышите? – спросил боцман Ньюкомба, который из-за своего укрытия старался рассмотреть, что происходит там, вверху, на скале.

Он уже понимал, что на открытом пространстве его смерть была делом даже не минут, а пары-тройки секунд.

Али вдруг опустил камень, чтобы хоть немного перевести дух. Лицо его было залито потом.

Биля отдал штуцер Чижу и с разбега ударил плечом в кладку. Камни осыпались, и Биля провалился куда-то вместе с ними.

Кухаренко стоял на правом фасе бастиона с подзорной трубой в руке. Рядом с ним вверх уходила толстая, туго натянутая бечева.

На левом фасе балагурил сигнальщик.

– Эх, еж, куда идешь? К Семеновне ползешь? Бомбы! Обе мимо!

Вокруг Кухаренко посвистывали пули. Две из них вдруг ударили рядом.

Внизу, под защитой бастионной стены, стояли Павел Степанович, Петр и Никифор.

– Господин полковник! Так вам немудрено чего-нибудь и дождаться. Что вы Бога гневите?! Союзнички вам сейчас полную голову пуль насыплют! – умоляюще произнес Павел Степанович и поправил за расколотый козырек пыльную фуражку.

Кухаренко молча смотрел в подзорную трубу. Пыль и гарь скрывали от него то, что он с таким усердием пытался разглядеть. Пуля опять цокнула рядом с ним.

– Господин полковник!.. – простонал Павел Степанович.

Порыв ветра на мгновение снес пыльное облако в сторону. Кухаренко увидел, как в сторону мортирной батареи, почему-то замолчавшей, англичане провезли две полевые пушки. Пуля выбила из его рук подзорную трубу, осыпала с ног до головы осколками стекла. Полковник, к великой радости Павла Степановича, наконец-то спрыгнул в траншею, стряхнул с одежды осколки помельче и тут же порезался.

Высасывая кровь из ранки на пальце, он заметил Даниила, запыхавшегося от бега, который ворвался на бастион и неуклюжим подобием строевого шага подходил к офицерам.

– Где тебя носило? Тебе где было приказано неотлучно пребывать? – грозно спросил его Кухаренко.

Даниил неумело вытянулся и громко прокричал:

– Не могу знать!

– Я тебе дам не могу! Нахватался уже!

– Яков Герасимович, у меня сейчас резерва нет ударить. Мы с вами про ночное дело говорили, – произнес Павел Степанович.

– Знаю, что про ночное, – заявил Кухаренко. – Они это, больше некому! Но как же?.. Павел Степанович, может, вдарим прямо сейчас, чем уж есть?

– Что вы, это безумие! Англичане мигом сметут нас картечью с их левого фаса! Да и как можно атаковать без команды?

– Ну, помогай теперь Бог Григорию Яковлевичу! А мы тут станем кое с чем разбираться, – задумчиво проговорил Кухаренко.

Мимо офицеров прошла матроска со жбаном кваса в руках. Она зацепилась за веревку, привязанную к обломку банника, врытому в землю, и едва не упала. От затейливого морского узла эта веревка уходила почти вертикально вверх.

Матроска посмотрела сначала под ноги, потом наверх, рассмотрела что-то в небе, перекрестилась и плюнула.

– Срамота! – сказала она затем.

Кухаренко тоже посмотрел вверх. Высоко в небе болтался воздушный змей, на котором был изображен собирательный образ захватчика. Штаны у англо-турка-француза были спущены, в голой его заднице торчали три штыка. Змей был уже изрядно продырявлен. Вот и теперь в прояснившемся небе бумагу пробили сразу несколько пуль.

– Славно намалевано! – заметил Кухаренко.

– Солдатики балуются. А супостатам тоже развлечение. Они хотят срезать его с бечевы, но пока не достигли сей цели.

Снова раздался голос сигнальщика:

– Маркела, не наша!

Канонир орудия, находящегося рядом, отпив кваса у матроски, вытер губы тыльной стороной грязной ладони, взялся за канат и попросил:

– Ребята, подсобите старушку на место поставить!

Полковник Кухаренко первым впрягся в лямку. За ним встали Даниил, Петр, Никифор.

– Эх, ребята, ухнем! Еще разок! – подал голос канонир.

Пушка проскрипела по разбитым доскам и встала на свое законное место.

– Спасибо, землячки! – сбрасывая канат с плеча, крикнул канонир.

– Не за что, – ответил ему Кухаренко, вылезая из лямки.

Даниил о чем-то задумался, так и стоял с канатом на плече. Потом он опомнился, отпустил лямку, бросился к брустверу, хотел уже было перескочить через насыпь, но Кухаренко поймал его на самом краю за воротник и крепкой рукой поставил обратно на землю.

– Куда собрался, мил человек! – вкрадчиво спросил он.

– За подмогой.

– А может, еще куда? Вдруг и не серб ты совсем?

1

Штольни между Балаклавой и Севастополем, Крым

Желтый треугольник света лежал на стене штольни. Солнце проникло сюда через узкую щель в каменной кладке, которой когда-то была заложена высокая арка входа. От центральной штольни в разных направлениях отходили боковые коридоры.

На мгновение в подземелье стало темнее. Узкую щель, пробитую Билей и Али, закрыл какой-то человек. В штольне грохнул выстрел, раздался крик боли, и на стену коридора вернулся тот самый желтый треугольник солнечного света.