Золото мертвых - Александр Прозоров

— Тогда зачем звал?

— Как же, княже? Смотри — ничего. Мы ведь в первый день четырех мертвецов сюда вытащили. Целых, нетронутых. Черепа, вон, валяются, никто их не ворует. Зверь дикий для баловства как раз костяшку бы уволок. А тут… Пропали. Вместе с землей.

— Точно, — вспомнил Андрей. — Лежали.

— Что же теперь будет, княже? Что же это творится?

— Теперь не знаю. Думаю, много чего теперь случится. Ты бы меч Гостомыслов, Пахом, подобрал. Думаю, пока мы его на место не загоним, придется нам изрядно попотеть.

— Золото!!! Господи, золото! Смотрите, золото!

Мужчины, бросив свои дела, кинулись к яме, в которой, едва не задыхаясь, повизгивал от восторга Васька.

— Золото!!! Вы гляньте, золото! Вот, вот… — Он не без труда выволок себе под ноги матово поблескивающий желтый слиток, похожий на гигантский банан. — Это оно, золото! Князь, княже, Андрей Васильевич… Правда, всем вольную дадите? И денег отсыплете, сколько унесем?

— Вольную… Вольную каждому, кто пожелает, и три шапки серебра, — после короткого колебания пообещал Зверев. — Но только, когда золото в деньги превратится. Сейчас же это просто тяжесть. Груз. Эти слитки сперва нужно на ушкуй доставить и перевезти туда, где его купят. Туда, где вместо вас других холопов найти получится. Причем так, чтобы посторонние про находку мою ничего не узнали. Вам сейчас вольную дай — так даже ушкуй в озеро некому вывести будет. Надеюсь, это понятно? Тогда вытаскивайте.

В шесть рук мужчины затянули слиток на край ямы, потом перетащили на траву. На глазок, было в этом сокровище пуда три разом. Видимо, до сплавления в «банан» оно являлось тем самым летающим копьем, что было повержено волхвами во время битвы. Таскать такую тяжесть в руках нормальный человек не сможет. Тут без магии не обошлось.

— Риус, беги на ушкуй, принеси какую-нибудь попону, потник, парус старый… В общем, тряпье какое-нибудь, во что золото завернуть. Не стоит сверкать им даже перед смердами. Вась, а ты еще пошарь. Там еще быть должно. Помню, много на колдуне золота висело. Коли среди украшений останки найдешь — не трогай. Меня зови.

— Мама-а!!! Не-ет! Ма-а… Помогите!

Мужчины ринулись к яме, едва не столкнувшись лбами:

— Чего, что случилось?

— Песок… Песок на ноги осыпался…

— Чего же ты орешь, словно тебя режут, олух?

— Ага, вам там хорошо. А у меня вдруг тяжесть на ногах. Я думал, меня мертвецы за пятки схватили.

— Вылазь, — поднял с земли лопату Пахом. — От тебя, кроме крику, пользы все едино никакой. Я сам понизу поищу.

Косой Васька с готовностью выбрался из песка на землю и уселся, поджав ноги.

— Дядя Звияга, а три шапки серебра — это много?

— Хватит, чтобы всю жизнь гоголем ходить, сытно есть, сладко пить и ни дня при этом не работать..

— А холопа себе завести хватит?

— На трех хватит. Чтобы было кому обокрасть и голым оставить. Я, княже, о другом спросить хочу. Коли ты вольную холопу дашь, на земле твоей он поселиться сможет? Не погонишь смерда, что ни в подъемных, ни в закупе нужды не имеет?

— Да живи, только рад буду, — пожал плечами Андрей. — Но без оброка не получится. Пусть меньше, нежели всем, но за землю платить придется.

— Это само собой, — смиренно кивнул холоп. — Знамо дело, не своя.

— А свою купить не хочешь?

— Свою у простого мужика боярин жадный и отнять может, Андрей Васильевич, — злорадно усмехнулся Звияга. — А у тебя попробуй отними. За тобой мне спокойнее.

— Ясно, — согласился Зверев. — Получается, нашел ты все же для себя душу близкую, осесть у меня решил.

— Пахарь я, княже. От сохи меня татары взяли. К земле и тянет.

— Коли тянет, я тебя так и так отпущу. Только давай сперва дело сделаем. Сам видишь, рук ни на что не хватает. Без тебя и вовсе задохнусь. Договорились?

— За слово доброе благодарю, княже. Службой тебе за него отплачу. Но руки по земле тоскуют.

Пахом в яме чем-то зашуршал, и наружу один за другим начали вылетать золотые круги, пластины, чаши, похожие видом на оплывший свечной воск.

— Нашел! — радостно подпрыгнул Васька.

— Дядька, отдыхай! — крикнул Зверев. — Нам ныне дай Бог собранное до ушкуя донести.

По его ощущениям, это было все. Основную часть золота, что была на самом колдуне, что несли его слуги на шестах и устрашающих звериных головах, они нашли. Получилось немного меньше, чем ему хотелось, но все равно — вполне достаточно для возрождения этого уголка русской земли. Князь опасался, что так просто разграбление кургана ему с рук не сойдет, что колдовское проклятие попытается найти путь к сокровищам — но холопы вполне благополучно отнесли добычу на судно, опустили в трюм. Ночью не налетело ураганов, не полезли из воды чудища неведомые или обычные русалки. Даже сны навеялись простые и безмятежные.

Интерес Зверева к могильнику упал, но вот холопы, наоборот, заразились азартом кладоискательства и старательно работали лопатами, пробираясь сперва к добру, уложенному на телегах, а потом, вспомнив о найденном Васькой «полумесяце», стали шарить и под ними, дорываясь до глины. Надо сказать, без улова не остались. Звияга нашел в одном месте кошель серебра — точнее, ямку возле мертвеца, на уровне пояса, в которой лежали потемневшие монеты. Риус выкопал несколько золотых пластин с соколами, Пахом обнаружил золотые височные кольца и тяжелое монисто. И это только то, о чем Андрей знал. А ведь что-то наверняка проскочило и мимо его глаз. Ведь за людьми он особо не следил. Он смотрел за мертвецами — а те исчезали каждую ночь по несколько десятков. В могильнике оставались лишь калеки, поврежденные лопатами или лишенные конечностей еще при жизни, а также те, кто оказался закопан слишком глубоко и не мог выбраться. Зачастую случалось, что вечером, осматривая мертвеца, с него соскребали землю — а уже утром вместо костяка обнаруживалась рыхлая земля.

Наконец «археологи» добрались до края захоронения — новые шурфы ушли в пустой песок. Князь Сакульский с облегчением решил, что утром холопы соберут останки обратно в ямы и закопают могильник, вернув мертвым их покой.

Тем же вечером случилось знаменательное событие: княгиня Сакульская соизволила лично подложить горящую лучиночку под набитые в топку уличной печи поленья. Набитые так щедро, что хвосты длинных сухих хворостин торчали не только из топки, но даже из трубы.

— Они не перестарались, Звияга? — забеспокоился Андрей.

— Я сам Левшия учил, — тихо ответил холоп. — Докрасна при первой топке печь накалить надобно, а потом дать остыть медленно. Тогда не растрескается, служить долго будет.

— Первый почин для дома нашего, милый, — гордо сообщила Полина, когда огонь начал жадно перебираться с полена на полено. — Завтра последний раз у старосты потчеваться станем. Отныне своя кухня у нас будет, своя стряпуха. Пусть он к нам за господский стол садится, кланяется, а не мы к нему бегаем.