Последний удар - Эллери Квин

Джон засмеялся. Мистеру Гардинеру почудились в этом смехе злые издевательские нотки, которые он слышал утром из тех же уст. Странный мальчик, подумал он. Слишком многогранный...

Бледный издатель вовсе не смотрел на Джона. Он сел в стороне от остальных, внимательно наблюдая за ними.

Артур Крейг жевал прядь своей бороды, бросая беглые взгляды на своего подопечного, словно видел его первый раз в подлинном свете. Потом он взял себя в руки и выпрямился, глядя, как Эллери вскрывает пакет.

Внутри, на предмете в красной папиросной бумаге, лежала белая карточка с отпечатанным текстом. Эллери вынул ее из коробки и лишенным эмоций голосом прочитал стишок:

На шестой же вечер Святок

Шлет любовь твоя в подарок

Кожаный плетеный к н у т.

В него немалый вложен труд.

Маленький кнут из плотной кожи со сравнительно длинной плетью выглядел зловеще. Кнут для лилипутов...

— Это миниатюрная копия настоящего кнута, — сказала Расти, обследуя его, — но не знаю какого. Возможно, бычий кнут, но не типа южноафриканского шамбока. Может быть, он южноамериканского происхождения.

— Бычий или человечий? — громко спросил Дэн З. Фримен.

Расти казалась озадаченной.

— О чем вы, мистер Фримен?

— Я просто подумал, что мой день рождения 3 марта и, судя по вашему зодиакальному подарку, попадает под знак Рыб, — сказал издатель. — Вы наш астролог, миссис Браун, освежите мою память. Какова традиционная интерпретация знака Рыб?

Мать Расти с подозрением уставилась на него.

— Это символ уз.

— Рабства, — с улыбкой кивнул Фримен. — До сегодняшнего утра я не верил во влияние созвездий. — И он посмотрел в упор на Джона Себастьяна. Но Джон грыз большой палец, уставясь в пол.

— Еще один?

Все с облегчением повернулись. В дверях холла стоял сержант Дивоу.

Эллери молча забрал у Расти миниатюрный кнут и вручил его полицейскому вместе с белой карточкой. Сержант поскреб подбородок и вышел. Вскоре они услышали, как Дивоу звонит по телефону. Вернувшись, сержант передал кнут и карточку Эллери.

— Лейтенант сказал, чтобы вы за ними присматривали, мистер Квин.

— Нет, думаю, этот подарок Джон хотел бы хранить у себя. — Эллери сделал паузу. — Что скажешь, Джон?

Джон взял кнут и стал вертеть его в руках.

— Да, — промолвил Дэн З. Фримен, все еще держась на заднем плане. — Это выглядит вполне естественно.

— Естественно? — Молодой поэт впервые посмотрел на издателя. — Что вы имеете в виду, мистер Фримен?

— Только не говори мне, что у тебя очередной приступ амнезии, — сказал Фримен.

— Не знаю, о чем вы. — Глаза Джона сверкнули. — Я иду спать.

— Джон... — начала Расти.

Но он быстро поцеловал ее и вышел. Только теперь Эллери осознал, что еще не обследовал оборотную сторону карточки, и перевернул ее. Но другая сторона была пуста.

Последний день года выдался ясным, со свежим юго-западным ветром.

— Я бы хотела прокатиться верхом, — объявила Эллен за завтраком. — Кто-нибудь присоединится?

— Охотно, — сказал Эллери.

— Да неужели? — Но Эллен выглядела довольной.

— Я бы тоже проехалась, — сказала Расти. — А ты, Джон?

— Конечно, — отозвался Джон. — Но тогда нам придется ехать вдвоем на одной лошади. У нас их только две.

— Вдвоем было бы забавно, — усмехнулась Расти.

— Только не для меня, — холодно произнесла Эллен. — Что, если нам прокатиться в две смены, Расти? В час дня мы встретимся с тобой и Джоном у конюшни, и вы сможете взять у нас лошадей.

Фелтон приготовил для них мерина и пегую кобылу, и они поехали в лес, сохраняя чопорное молчание. Эллери потребовалось время, чтобы Эллен оттаяла, но он каялся в том, что пренебрегал ею, с целеустремленностью, которую обычно приберегал для своих интеллектуальных усилий. В итоге он заработал улыбку, после чего лесная тропинка, сверкающий золотом снег и спокойная поступь лошадей начали приносить истинную радость.

Они возвращались шагом, чтобы поберечь лошадей для Расти и Джона. Щеки Эллен были розовыми, в глазах плясали искорки, а стройная ножка в бриджах для верховой езды мягко постукивала по ноге Эллери, который внезапно осознал, что за прошедший час ни разу не подумал о мертвом старике, таинственных подарках и загадочных посланиях. Он болтал чепуху, едва осмысливая, что говорит, а Эллен слушала с таким вниманием, что, въехав в конюшню, они едва не сбили с ног Вэл Уоррен и Джона Себастьяна.

— Ради бога, Вэл, — говорил прижатый к стене Джон. — Мы не одни.

— А мне плевать! — со страстью в голосе отозвалась Вэл, даже не удосужившись обернуться. — Никогда не думала, что ты так глуп, чтобы клюнуть на рыжие патлы и ямочки на щеках.

— Привет, сестренка, Эллери, — с трудом вымолвил Джон. — Послушай, Вэл, Расти будет здесь с минуты на минуту...

— Я же сказала, что мне плевать!

Эллери и Эллен неподвижно сидели на лошадях, как два идиота.

— Джон, я ведь человек. Слишком долго я играла роль лучшей подруги, выражая надежду, что вы оба будете счастливы, — черта с два я на это надеюсь! Я должна сказать это, пока еще не слишком поздно. Я люблю тебя, Джон, люблю, люблю, люблю! Или ты не только глуп, но и слеп? Я любила тебя задолго до того, как ты познакомился с Расти. Мы с тобой так хорошо проводили время...

— Знаю, Вэл. Не думай, что я забыл... Хорошо прокатились? Как тропинка в лесу?

— П-превосходно, — отозвалась Эллен. Она выглядела так, словно ей хотелось спешиться и одновременно остаться в седле.

— Джон, не обращай на них внимания...

— Не могли бы мы поговорить об этом в другой раз? — спросил Джон, пытаясь поднырнуть под упертые в стену руки Валентины.

— Когда? После того как ты женишься на этой Кларе Боу для бедных? — Вэл едва сдерживала рыдания. — О, Джонни, Джонни...

— Пусти меня, Вэл! Перед Эллен и Эллери... Должно быть, ты спятила! Вэл... — Возглас Джона сменился сдавленным мычанием.

Эллен и Эллери с интересом наблюдали, как блондинка крепко обняла его и стала целовать в губы.

— О боже! — задыхаясь, произнес Джон, когда ему удалось освободить рот. — Привет, Расти.

Эллен и Эллери виновато повернулись в седлах. Позади них по колени в снегу стояла Расти. Хлопнув по крупу лошадь Эллери, она вошла в конюшню.