Последний удар - Эллери Квин

Джон снова усмехнулся:

— Ну и кто же был этот счастливчик?

— О! — Эллери бросил взгляд на Расти.

Девушка выглядела бледной.

— Это не важно, Эллери, — быстро сказала она. — Лучше забыть об этой истории.

— О чем забыть? — осведомился Джон.

Эллери посмотрел на него. Он собирался что-то сказать, когда Валентина вплыла в комнату, как леди Макбет.

— Простите, Эллери, нам срочно нужно выпить кофе, — пробормотала Расти и потащила Джона в столовую.

Эллери мог бы мрачно улыбнуться, но сама мысль об этом заставила его поморщиться.

* * *

К счастью, Дабл-ю-и-эй-эф транслировало сегодня матч со стадиона «Розовая чаша». Беглый отчет Грейема Макнами о победе Южной Калифорнии над Питсбургом со счетом 47:14 и последующий разговор о том, что это не сравнить с прошлогодней напряженной игрой, когда Рой Ригелс, калифорнийский центральный защитник, впоследствии избранный капитаном, перехватив мяч у одного из «Техников» Джорджии, обеспечив калифорнийцам победу со счетом 8:7, помогли скоротать остаток дня, а когда они поглощали обед миссис Дженсен, вечер уже наступил.

Эллен все еще цеплялась к Эллери.

— Интересно, кто сегодня найдет коробку, — сказала она, когда они шли в гостиную.

— Какая разница? — буркнул сзади Мариус и прошел мимо них.

Они увидели, как в музыкальной комнате зажегся свет, и услышали, как Мариус поднял крышку рояля. Крышка сразу же захлопнулась. Мариус выбежал, размахивая рождественской посылкой в красно-зеленой фольге с позолоченной лентой и открыткой с Санта-Клаусом.

— В рояле, клянусь Богом! — пронзительно крикнул он.

Эллери взял у него пакет. На открытке были отпечатаны знакомые слова: «Джону Себастьяну».

— Не открывай! — сердито сказал Джон. — Не желаю это видеть!

— Джон!

Расти быстро подошла к нему, подвела его к стулу и погладила по лбу, как ребенка.

— Та же машинка, — заметил Эллери. Пожав плечами, он сорвал обертку.

Белая карточка в коробке гласила:

На восьмой же вечер Святок

Шлет любовь твоя в подарок

Голову, где г л а з один.

Значит, скорой смерти жди.

Глаз закрыт, закрыт и р о т,

Чтоб тебя бросало в пот.

Джон застыл на краю стула.

Эллери снял красную папиросную бумагу с предмета в коробке. Это была голова тряпичной куклы, очевидно отрезанная ножницами от тела. Лицо было замазано белой краской, поверх которой были нарисованы черным цветом единственный закрытый глаз с левой стороны, а под ним в центре прямая линия, означающая закрытый рот.

Эллери перевел взгляд с головы куклы на оборотную сторону карточки, но она была пуста.

— «Значит, скорой смерти жди», — сказал Джон и вскочил со стула. — Больше я не могу относиться к этому как к дурацкой шутке или плоду больного ума. Не могу притворяться, что это обычные рождественские каникулы, где друзья мирно едят, болтают, играют в игры, слушают радио, спят, как будто не происходит ничего из ряда вон выходящего. Кто преследует меня? Что ему нужно? Что я сделал?

Эллери вновь уперся в глухую стену, в которую упирался с самого начала. Даже зная о Джоне то, что он знал теперь, было невозможно поверить в то, что это притворство. Джон был вне себя от страха. Он не мог присылать странные «подарки» сам себе. Он ничего не знал о них.

Джон выбежал из комнаты. Собравшиеся услышали его шаги на лестнице, а потом звуки открываемой, закрываемой и запираемой двери.

Один за другим они поднимались со стульев, что-то бормотали и брели наверх искать убежища в своих комнатах. Звуки ключей, поворачиваемых в замках, напоминали зловещую трескотню ружей.

* * *

Завершив очередную запись в дневнике, Эллери посмотрел на часы и увидел, что сейчас чуть больше половины одиннадцатого. Тем не менее в доме было тихо, как в четыре часа ночи.

Как ни странно, несмотря на последствия кануна Нового года, Эллери не хотелось спать. Он начал бродить по комнате.

Еще никогда Эллери так не стремился решить проблему. Причем дело было не в убийстве. Маленький старичок на ковре в библиотеке казался отодвинутым на задний план. Это преступление не выглядело невероятным. Рано или поздно таинственную жертву опознают, и это укажет на того, кто воткнул ему в спину этрусский кинжал.

А вот коробки с их фантастическим содержимым... Это была загадка для дураков, для безумцев или для тех, кто, подобно Эллери, родился с солитером любопытства внутри, побуждающим его к вечным поискам ответов. Это привело его через оркестровую яму Римского театра в лабиринты дела Монте Филда. Или же тот эпизод был всего лишь счастливой случайностью — «римской свечой»[70], вспыхнувшей на мгновение и погасшей навсегда?

Эллери не хотел этому верить.

Что-то связывает эти предметы воедино, причем это, безусловно, нечто очень простое. Нужно только его увидеть.

Эллери сел и стиснул руками голову. До сих пор пришло восемь посылок. Остаются еще четыре, если тут есть хоть какая-то логика. Нет смысла пытаться предугадать природу их содержимого... В первых восьми коробках было тринадцать предметов. Точнее, четырнадцать, если считать ладонь, на которой нарисована «метка», отдельно от руки, частью которой она являлась. Но автор письма выделил слово «ладонь» разрядкой... Тогда предметов четырнадцать. Восемь коробок и четырнадцать предметов. Имелась ли тут какая-то математическая связь? Если да, то она была еще непонятнее, чем египетские иероглифы до того, как Шампольон расшифровал надпись Розеттского камня[71]... Иероглифы! Эллери выпрямился, но тут же откинулся назад и закрыл глаза.

Предположим, предметов было четырнадцать... Вол. Дом. Верблюд. Дверь. Окно. Гвоздь. Частокол. Рука. Ладонь. Кнут. Вода. Рыба. Глаз — закрытый глаз. Рот — закрытый рот... «Не слышу зла, не вижу зла, не говорю о зле»[72]? Не хватает уха. Или оно еще придет?

Три предмета были животными — вол, верблюд и рыба. Пять — связаны с домом. Четыре являлись частями человеческого тела. Остаются кнут и вода, не относящиеся ни к одной из этих категорий. Животные, дом, части тела, вода и кнут...