Сама себе враг - Виктория Холт

– Инцидент исчерпан, – произнес он.

Однако для несчастного Бленвиля история на этом не закончилась. Первым делом ему запретили появляться при дворе, а поскольку для посла такое положение немыслимо, то беднягу отозвали во Францию. Мне было очень жаль его. Он был совсем не виноват в случившемся, однако я знала, что по возвращении домой его станут упрекать в небрежении своими обязанностями.

На его место в Англию был прислан маршал де Бассомпьер. Он был старым преданным другом моего отца и действительно разорвал помолвку с Шарлоттой де Монморанси, когда отец захотел сделать ту своей любовницей. Маршал честно служил Франции и, как я вскоре поняла, отличался редкой прямотой и искренностью. Он ясно дал мне понять, что веду я себя самым неподобающим образом и что мне как можно скорее следует исправиться.

Это было трудное время. Несмотря на все мои протесты, ко мне были приставлены три фрейлины-англичанки, хотя меня и не лишили никого из моих французских слуг. Моими новыми придворными дамами стали герцогиня Бэкингем, графиня Денби и графиня Карлайль.

Мами почувствовала, что над моими приближенными-французами нависла угроза, и я вполне разделяла эти опасения.

У меня уже не было прежней уверенности в том, что я смогу настоять на своем. Целую неделю я дулась на своих новых придворных дам и отказывалась разговаривать с ними, обращаясь к ним лишь в случае крайней необходимости. Однако постепенно они заинтересовали меня, ибо я поняла, что эти леди – весьма необычные особы.

Жена герцога Бэкингема, оказывается, много размышляла о католицизме и теперь начала расспрашивать меня о нем. К моей вере она относилась без всякой предвзятости, и мне очень понравилось беседовать с герцогиней. Я часто удивлялась, как она могла выйти замуж за такого отвратительного человека, как герцог Бэкингем; впрочем, в этом мире мужчины все решают за нас, бедных женщин, а нам остается лишь смиренно исполнять их приказы… Золовка герцогини, графиня Денби, тоже засыпала меня вопросами о моей вере; обе леди внимательно слушали мои ответы и действительно интересовались моими рассказами. Дамы эти были очень почтительны со мной, и хотя одна из них являлась женой Бэкингема, а другая – его сестрой, они мне вполне нравились. Правда, больше всех мне нравилась Люси Хэй, графиня Карлайль. Она была очень интересной и красивой женщиной. Будучи лет на десять старше меня, она происходила из семейства Перси, причем ее отец был графом Нортхамберлендским. Влюбившись, Люси очень романтично вышла замуж за Джеймса Хэя, ставшего графом Карлайлем. Ее семья была против этой женитьбы, и молодые люди никогда бы не обвенчались, если бы отец Люси не сделался узником лондонского Тауэра, а граф Карлайль не вызволил бы его оттуда, потребовав взамен разрешения на брак с Люси. Я любила Люси за необыкновенную красоту, а еще за остроумие и веселый нрав.

Вот так я сблизилась с несколькими англичанками – и внезапно почувствовала себя в Лондоне как дома. Пока никого из моих французских друзей не выслали на родину, я была рада принять трех этих интересных леди в свое окружение.

Несмотря на то, что я почти полюбила жену и сестру Бэкингема, его самого я стала ненавидеть еще больше. Убеждена, Бэкингем делал все, чтобы рассорить меня с королем. Я окончательно убедилась в этом, когда ко мне зашла взволнованная Мами и сообщила, что герцог беседовал с ней.

– О чем? – спросила я.

– О вас и короле, – ответила она.

– Как он смеет! – вспылила я.

– Он смеет все, – с горечью заметила Мами. – Король очень к нему привязан, считает его своим лучшим другом и безгранично верит каждому его слову. И, по словам Бэкингема, ваш муж крайне неудовлетворен вами.

– Ты считаешь, он попросил Бэкингема уведомить тебя об этом? – Я почувствовала, что начинаю выходить из себя.

– Сначала успокойтесь. Герцог сказал, что вы разочаровываете короля в постели, – сказала Мами.

Я почувствовала, как меня обдало горячей волной стыда и гнева.

– Как он осмелился! – я была потрясена.

– Он сказал, что король признался ему в этом, – говорила Мами. – Заявил, что днем вы держитесь вполне любезно, но ночью становитесь холодной как ледышка, и королю это не нравится.

– Это король должен разжечь во мне огонь любви! – вскричала я, уязвленная и униженная до глубины души. – И уж в этом вопросе Карлу бы стоило как-нибудь обойтись без многомудрых советов Бэкингема.

– Умоляю вас, успокойтесь. Давайте лучше хорошенько поразмыслим над этим, – посоветовала Мами. – Как… как обстоят дела у вас с королем?

– Я считаю, это должно остаться между мной и мужем… только между нами двоими, – прошептала я.

– Разумеется… – согласилась Мами, но тут же добавила: – Но вы же видите, король обсуждает это с Бэкингемом.

– Мами, – промолвила я, – ты на самом деле полагаешь, что король откровенничал с Бэкингемом… или это очередная выдумка герцога?

Мами задумалась. Затем сказала:

– Если вы твердо уверены, что у вас с королем все в порядке… ночью…

– Насколько я понимаю, да. Я подчиняюсь его желаниям… хотя мне это и не очень нравится, – призналась я, краснея.

– Наверное, этого недостаточно, – заметила Мами.

– Но обсуждать с Бэкингемом… – я была готова разрыдаться от унижения.

– Если он обсуждал, – вставила Мами.

– Мами, я знаю, что, пока Бэкингем здесь, мы с королем никогда не будем счастливы, – сказала я. – Я уверена, он сделает все, чтобы отдалить нас друг от друга.

– А если бы не было Бэкингема… вы смогли бы полюбить короля? – осведомилась Мами.

– Не знаю. Но жизнь кажется намного приятнее, когда Бэкингема нет рядом, – ответила я.

– Вы довольны вашими новыми фрейлинами? – сменила тему Мами.

– Да. Они мне очень нравятся. Особенно Люси, – оживилась я.

– Нам нельзя позволять Бэкингему так влиять на короля, – решительно произнесла Мами.

– Но как же положить конец его козням?! – Я правда не знала, что делать.

– Не представляю, – призналась Мами, – но буду молить Бога о чуде.

Я была очень расстроена тем, что король рассказывает о самых сокровенных минутах нашей супружеской близости герцогу. Но рассказывает ли? На сей раз я не была вполне уверена в этом и решила не делать поспешных выводов. Но я все более настороженно относилась к Бэкингему, подозревая, что если бы не он, то мы могли бы избежать множества разногласий, грозивших разрушить наш брак.

Не сомневаюсь, что последняя наша размолвка тоже была делом рук герцога.

А его решимость навредить мне росла прямо на глазах. Однажды он осмелился испросить у меня аудиенции. Я неохотно согласилась и немедленно пожалела об этом. Он был исключительно красивым мужчиной – своим восхождением к вершинам власти он был обязан только собственной внешности, – а его невероятная самоуверенность помогала ему держаться с поистине царственным достоинством. Я не сомневалась, что герцог считает себя самой важной персоной при дворе и ставит себя даже выше короля.