Сама себе враг - Виктория Холт

И король ушел. Он и впрямь был очень разгневан, а мне было досадно, что он готов прислушиваться к самым диким сплетням, которые распускают обо мне, и верить этим россказням больше, чем своей собственной жене.

Я была обижена и сердита. Чтобы приободрить меня, мои друзья предложили устроить маленький праздник в моих апартаментах в Уайтхолле. Они позвали музыкантов, разучили несколько новых танцев и снова развеселились.

Полагаю, мы изрядно шумели, поскольку все громко смеялись, а я танцевала с одним дворянином из своего окружения. Вдруг дверь распахнулась, и на пороге возник король.

Все замерли, и воцарившаяся тишина была столь невыносимой, что мне захотелось завизжать и потребовать, чтобы музыканты продолжали играть. Я поглядела на мужа. Я держала своего кавалера за руку, как того требовал танец, но, по-видимому, король счел мое поведение предосудительным.

Сперва он ничего не говорил; просто стоял неподвижно, глядя на нас. Затем двинулся ко мне. Все пристально наблюдали за ним, поскольку шел он до странности медленно. Наконец он приблизился ко мне. Он взял меня за руку и произнес: «Пойдемте». И все. Потом он провел меня в свою комнату, находившуюся рядом с моей, и запер за нами дверь.

Я вопросительно поглядела на него.

– Я должен вам кое-что сообщить, – сказал король. – Те, кто приехал с вами из Франции, будут отправлены назад.

Я в полном изумлении уставилась на мужа.

– Что? Когда?.. – запинаясь, произнесла я.

– Немедленно, – ответил он. – Все распоряжения уже сделаны. Уверен, что большинство недоразумений между нами происходит из-за того, что эти люди скверно влияют на вас. Чем быстрее они вернутся на родину, тем лучше будет для нас всех.

– Нет! – закричала я.

– Да, – проговорил он и успокаивающим тоном добавил: – Вы увидите, что это самое мудрое решение.

– Я не позволю! – неистовствовала я.

– Ну будьте же благоразумны, – продолжал он увещевать меня.

Я бросилась к двери.

– Она заперта, – предупредил король. – А ключ у меня.

– Тогда откройте дверь! – вскричала я. – Я хочу пойти к своим друзьям. Я должна объяснить им, что их ждет. В брачном договоре было записано, что они останутся со мной!

– Французы тоже далеко не всегда придерживаются условий нашего брачного договора, – сказал король и пояснил: – Я устал от этих людей, которые только и делают, что устраивают тут всякие пакости. Ваш духовник все время сеет раздоры. Именно он отвел вас в Тайберн и посоветовал помолиться у виселицы. Он немедленно отправится во Францию… вместе со всеми остальными.

– Нет, – еле вымолвила я, ибо меня сковал ужас. Я думала обо всех дорогих мне людях, но больше всего – о моей любимой Мами.

– Позвольте мне пойти к ним, – умоляла я короля.

– Вы больше их не увидите, – твердо ответил он.

Я ошеломленно уставилась на него, а он продолжил:

– Они сегодня же покинут Уайтхолл. Их уже поджидают кареты, чтобы увезти из дворца.

– Увезти… увезти куда?.. – в ужасе прошептала я, не сводя глаз с лица супруга.

– Туда, где их разместят, пока не уладят дела с их доставкой во Францию, – ответил он.

«С их доставкой во Францию!» Он говорил так, будто они были тюками шерсти… мои возлюбленные друзья… люди, скрашивавшие мою здешнюю жизнь.

– Я не допущу их отъезда! – в отчаянии закричала я.

– Моя дорогая супруга, – промолвил Карл, – ну посмотрите же на вещи здраво! Будет лучше, если эти люди уедут. Нам надо научиться любить друг друга так, чтобы никто – кроме наших будущих детей – не был для нас важнее нашего чувства.

– Я не могу поверить в то, что вы отсылаете моих друзей! О нет, вы просто дразните меня, – с трудом сдерживая слезы, проговорила я.

Король покачал головой.

– Нет, я не шучу. Они должны уехать. Пока они здесь, нам с вами не жить в мире и согласии. Идите сюда.

Он подвел меня к окну. Внизу стояли экипажи, и я увидела, как мои друзья направляются к ним.

– Нет! Нет! – Я начала плакать и вырываться из рук мужа, разглядев, что Мами усаживают в карету.

– Мами, – шептала я. – О… Мами…

Потом я принялась громко звать ее, но она не могла меня услышать. Она выглядела безнадежно несчастной.

Обезумев, я заколотила руками в окно.

– Не уезжай! Не уезжай! – пронзительно кричала я. – Не позволяй им этого делать!

Наконец окно не выдержало. Я услышала звон бьющегося стекла, а на руках у меня выступила кровь.

Карл схватил меня за плечи.

– Прекратите! – закричал он. – Прекратите сейчас же!

– Не прекращу! Не прекращу! Я ненавижу Англию! Я ненавижу вас всех! Вы отбираете у меня тех, кого я люблю.

Я выскользнула у него из рук и опустилась на пол. Услышав, как отъезжают кареты, я отчаянно зарыдала.

Вскоре я осталась одна. Карл ушел, и я услышала, как повернулся в замке ключ. Я замерла на полу, закрыв лицо руками. Никогда в жизни не чувствовала я себя такой одинокой.

Не знаю, сколько времени я так просидела, но затем дверь тихонько отворилась и в комнату проскользнула Люси Хэй. Ни слова не говоря, она помогла мне подняться и, обняв, усадила у окна. Она погладила меня по голове, как маленькую девочку, и я уткнулась ей в плечо. Люси крепко прижала меня к себе и стала утешать, найдя те самые слова, в которых я так нуждалась.

– Они уехали… – произнесла наконец я. – Мою дорогую Мами отняли у меня…

Люси кивнула.

– Я ненавижу тех, кто нас разлучил! – воскликнула я.

Люси промолчала, хотя знала, кого я имею в виду.

Мы сидели в комнате с разбитым окном, и я рассказывала Люси, как Мами вошла в мою жизнь, как научила меня многим-многим вещам и как нам весело было вдвоем.

А когда я замолчала, Люси проговорила:

– С королевами часто случается подобное… Такова их печальная участь.

Я знаю, что она все поняла и почувствовала: я не вынесу, если она посоветует мне забыть моих друзей. Да разве я смогла бы когда-нибудь забыть Мами?

Люси продолжила:

– Их отвезли в Сомерсет-Хаус, и они останутся там, пока все не будет улажено. О них там хорошо позаботятся…

Вскоре она отвела меня в мои покои. Я попросила ее остаться, и она с улыбкой подчинилась.

Я винила во всем Бэкингема, моего лукавого врага, причину всех моих горестей и бед. В это время он, правда, был во Франции, строя козни там, но я знала: именно он исподволь внушил Карлу мысль о том, что меня надо лишить всех моих близких друзей. Герцог вечно отпускал язвительные замечания: дескать, Карл слишком много мне позволяет. О да, Бэкингем был моим смертельным врагом.