Подземелья Дикого леса - Колин Мэлой

— Ух ты! — оценила Марта.

А вот Элси не впечатлилась.

— Ты его украла, Рэйчел, — сказала она возмущенно. — Красть плохо.

— Я его одолжила.

— Все равно.

— Когда пойдешь? — спросила Марта.

— Сегодня, — ответила Рэйчел, сжав ключ в ладони, и бросила взгляд на динамик у дверей. — Ночью, — добавила она шепотом. — Когда мисс Талбот пойдет сменяться.

К этому времени Марта уже вылезла из постели и стояла на коленках у кровати Элси, подавшись вперед, чтобы лучше слышать.

— Я тоже хочу, — заявила она.

Элси посмотрела на нее изумленно.

— Ну, вы даете. Сумасшедшие. Тебе сделают выговор! Рэйчел, а тебе второй!

— У меня на счету, — заметила Марта, — еще ни одного нет. А я здесь сколько, лет пять? И всегда была примерной девочкой. Надоело. Хочу что-нибудь натворить.

Рэйчел протянула руку, и Марта крепко ее пожала.

— Значит, сегодня, — сказала Рэйчел.

— О нет, — простонала Элси.

* * *

Когда они с Рэйчел Мельберг крались по темному коридору к запертому кабинету директора, Марта Сонг вдруг с молниеносной, кристальной ясностью вспомнила, как в первый раз шла в женскую спальню интерната Антэнка для трудных детей. Странно: с тех пор она множество раз проходила по этому коридору, но никогда воспоминания не наплывали так резко. А сейчас она снова чувствовала мозолистую ладонь отца в своей, вдыхала цитрусовый аромат маминых духов. Они сказали, что их отсылают обратно в Корею, но что они за ней обязательно вернутся.

Может, это из-за внезапно нахлынувших ощущений она не заметила, что Рэйчел резко остановилась, и с разгону врезалась в нее. А может, потому что на ней были ее верные защитные очки.

— Эй, — сердито шепнула Рэйчел, — смотри, куда идешь.

— Извини.

— Зачем ты очки-то надела?

— На удачу.

— А ты удачу не спугнешь, если их на лоб поднимешь?

— Наверное, нет.

— Так попробуй.

— Ладно.

Они спустились по пустой лестнице и вскоре добрались до двери кабинета. Марта следила за коридором, а Рэйчел вынула ключ из кармана комбинезона и вставила в замок. Ключ повернулся с тихим щелчком. Марта, услышав звук, обернулась к подруге: та открыла хрипло скрипнувшую дверь. Изнутри на шахматный рисунок пола длинной, узкой полосой пролился тусклый свет. Рэйчел сунула голову в проем и ахнула.

— Что? — спросила Марта, пытаясь заглянуть ей за плечо.

— Что это такое? — прохрипела Рэйчел невольно.

— Что? Мне не видно!

Рэйчел открыла дверь шире, и Марта наконец смогла увидеть кабинет. Зрелище оказалось поразительное. Это была просторная комната, в которой легко помещались огромный письменный стол и несколько кожаных кресел. Поверхность стола была сплошь усыпана листами бумаги и уставлена непонятными стеклянными пузырьками. Но по-настоящему странным было то, что стены комнаты занимали тянущиеся до самого потолка стеллажи, на которых стояло головокружительное разнообразие баночек, бутылочек и контейнеров. Марте все это напомнило какую-нибудь лабораторию волшебника или лавку древнекитайского знахаря. Но в одном месте никаких банок не было. Вместе этого там стояло десятка три белых железных коробочек. На каждой из них не в такт мигал красный огонек, и все вместе напоминало вышедшую из строя рождественскую гирлянду.

Посреди комнаты, перед полкой с белыми ящичками, стояло нечто похожее на кресло зубного врача, имеющее глубоко древний вид. Пугающее кресло состояло из жестких на вид белых подушек, скрепленных вместе изогнутым черным металлическим скелетом. На подлокотниках были закреплены наручники, зловеще раскрывшие пасти. В ногах кресла тоже было два таких захвата. Видимо, врачу, который когда-то пользовался этим креслом, приходилось удерживать в нем пациентов силой. Марта, кажется от ужаса, снова надвинула защитные очки на глаза.

— Бо… же… мой, — выдавила она.

Рэйчел промолчала. Обеих озарило молчаливое понимание: какой бы пугающей ерунды ни было понапихано в кабинет Джоффри Антэнка, подозрительным было именно отсутствие кое-чего важного: Карла Ренквиста.

Рэйчел, убедившись, что поблизости никого нет, махнула рукой; девочки тихонько зашли внутрь и закрыли за собой дверь. Единственным источником света в комнате была настольная лампа. Марта прошла к стене за столом, в которой было три окна: все три выходили в темное помещение цеха. Рэйчел посмотрела на часы.

— У нас десять минут, — предупредила она.

Стол был похож на обычный стол школьного директора: металлический, полированный, казенно-зеленого цвета. Марта бесцельно покопалась в стеклянных бутылочках, заглядывая в них; все оказались пусты. Потом ее внимание привлекла стопка бумаг посреди стола, похожая на собрание карт. Она пролистала пачку. Все карты, кажется, были разных лет. Одни выглядели совсем древними, потемнели от времени, заплесневели и крошились по краям. Другие были современные, с тонкими линиями границ. Местность Марте показалась незнакомой — на одной из карт был изображен большой континент, почти похожий на Евразию. От центра его к юго-восточной границе тянулась горная цепь. На другой стороне расположился длинный полуостров с каменистым северным берегом. С соседями этот странный край соединяла, кажется, единственная железная дорога, пролегающая через каньон. Взгляд притянул уголок листа, торчащий из самого низа пачки. Вытащенная карта оказалась довольно старой, на ней стояли дата — 24.02.75 — и заглавие: «Непроходимая чаща (набросок)». Марта узнала в аккуратном рисунке сеть улиц Сент-Джонса, ленивый изгиб реки Уилламетт, крошечные трубы и резервуары Промышленного пустыря. Но большая часть карты была отведена под Непроходимую чащу, отделенную от остального мира пунктирной линией, помеченной как «непроницаемая граница». Марта уже видела эту территорию на картах, но ее всегда изображали просто как безымянный вытянутый зеленый прямоугольник без всяких подробностей. На этой же карте было отмечено множество всего: длинная полоса, похожая на какой-то провал; забавный домик с башенкой на юге. На севере составитель изобразил ветвистое дерево, а вокруг него — стоящие кольцом фигурки. Север и юг соединяла нарисованная кое-как дорога. Марте подумалось, что картограф, наверное, страдал приступами фантастического бреда.

Она отступила к креслу и, сглотнув вставший в горле ком, осмотрела захваты; потом перешла к стеллажам и начала разглядывать банки. Двигаясь вдоль полок, девочка бормотала названия, аккуратно написанные от руки на этикетках:

— Бычий надпочечник, смола мирры, белладонна, рвотный орех… бу-э… Зачем это все? — Марта взяла с полки одну из банок и открыла крышку. Достаточно было втянуть воздух только раз, и ее нос наполнил запах, какой, наверное, исходил бы от толпы мокрых собак, если бы их пустили на завод по производству дезодоранта. Она с поспешностью накрепко закрыла банку и буркнула: — Извини.