Сейф олигарха - Алексей Макеев

– Ну, в такой трактовке получается, что у нас на горизонте еще одна группа любителей брюликов появилась, – сказал Крячко. – Им, наверное, завидно, что у других драгоценностей больше, чем у них, и они теперь думают, как исправить эту несправедливость. Хотя способ, по-моему, выбран старый как мир – дать по башке и убежать с добычей.

– Вот и я так думаю, – согласился Гуров. – Только одна вещь мне не очень понятна – почему они распыляются? Давно известно – за двумя зайцами погонишься…

– Может быть, они тупые? – предположил Крячко.

– Ну не настолько же! Нет, я думаю, это неспроста. Между Бардиным, Прокоповым и этим Тихоном должна существовать какая-то связь. Не удивлюсь, если окажется, что Прокопов пользовался услугами старателя. У него же должны быть источники, из которых он пополняет свою коллекцию. Бардин вполне может быть одним из таких источников. Тихону может быть это известно.

– Думаешь, Статист что-то утаивает?

– Вряд ли. Какой ему смысл? Это не его грядка. Скорее всего, он ничего об этом не знает. Его просто использовали, как человека с определенными талантами.

– Что будем со всем этим делать?

– Думаю, надо начать с доктора Хохлова, – довольно неожиданно заявил Гуров. – Я тебе уже говорил, что мне не понравилось, как он себя ведет. Человек напуган, а с чего бы? При его размеренной, благополучной жизни… Все дело в том, что однажды он встретился с мотоциклистами, и они что-то ему пообещали. Если мы сейчас назовем ему несколько фамилий и зададим парочку нелицеприятных вопросов – он поплывет.

– А если он все-таки ничего не знает?

– Тогда попробуем встретиться с Прокоповым. Хотя эта категория граждан изображает из себя обитателей Олимпа, недоступных для простых смертных. Но мы скажем, что хотим поговорить о драгоценных камнях. Думаю, на это он клюнет.

– А может быть, просто пойти и взять за глотку Тихона? – спросил Крячко.

– А что нам это дает? – возразил Гуров. – Тихон пока что формально чист. Показания Статиста? Бардин? Он скажет, что впервые слышит эти фамилии. Возможно, на Тихона у нас уже что-то имеется, но сперва нужно покопаться в архивах, поговорить с оперативниками. Его на испуг не возьмешь.

– Найти бы Бардина! – деловито заметил Крячко.

– Да, пожалуй, эта фигура ключевая, – согласился Гуров. – Но, как говорится, его местопребывание никому не известно. Возможно, только его женщина знает, куда он теперь направился. Хотя лично я в этом сомневаюсь. Есть у меня надежда, что он попробует спрятаться в Глухове. Ведь купил же он там зачем-то развалюху! Но это скорее из области фантазий. С его стороны вернуться на место преступления было бы настоящим безумием. Но посмотрим, теперь в нашем распоряжении не одна интуиция. Значит, сейчас я еду в управление – думаю, что Петр еще там, – а по дороге созвонюсь с доктором Хохловым. Нужно предупредить, что нам с ним нужно встретиться.

Однако в этот вечер доктор Хохлов ни на один из настойчивых звонков Гурова так и не ответил.

Накануне самого страшного дня в своей жизни Хохлов действительно отключил все телефоны. От одной мысли, что ему может кто-то позвонить и затеять какой-нибудь легкий, ни к чему не обязывающий треп, у Дмитрия Викторовича в груди возникала тянущая настойчивая боль, похожая на зубную. Голова у него постоянно горела, точно он подхватил грипп с высокой температурой. Он и выглядел неважно, так что даже Ксения не выдержала и посоветовала ему показаться врачу.

– С тобой явно что-то не в порядке, – заявила она за ужином. – Ты ничего не ешь, у тебя какой-то безумный взгляд, щеки ввалились… Я не верю, что ты отлично себя чувствуешь. Ты храбришься, а на самом деле… Сколько таких случаев, когда врачи ни с того ни сего умирали! А все потому, что считали, будто они много знают! В твоем возрасте запросто может случиться инфаркт. Может быть, вызовем «Скорую»?

Дмитрия Викторовича от такой галиматьи совсем скрутило. Он накричал на жену, разбил тарелку и так и ушел из-за стола, не съев ни крошки. Он унес в свой кабинет телефонный аппарат, чтобы жене не вздумалось снова включить его, и заперся.

Он и сам понимал, что делает что-то не то. Даже не в том смысле, что идет на поводу у бандитов. Устраниться от этого он все равно не мог, поэтому следовало бы вести себя спокойнее и естественнее. В таком состоянии не то что ограблениями заниматься, улицу переходить – и то опасно. Чтобы как-то замаскировать свое состояние, Дмитрий Викторович стал накачиваться транквилизаторами. В самом деле, не коньяк же с утра до вечера хлестать! Но лекарства действовали почему-то в основном с утра. В это время Хохлов был еще в состоянии держать себя в рамках. К вечеру ему становилось гораздо хуже – видимо, накапливалась усталость.

Однако ему удалось без особого труда провернуть ту небольшую подготовительную операцию, на которой настаивал организатор в мягкой шляпе. Встретившись в очередной раз с Прокоповым, Дмитрий Викторович тщательно и долго его осматривал, суровым голосом изрекал непонятные латинские словеса, потом сделал выговор за пренебрежение некоторыми его установками и как бы между прочим поставил в известность о том, что придет на следующий день с помощником – мол, очередная процедура должна осуществляться в четыре руки. Он объяснил свою мотивацию, пересыпая речь специальными терминами и значительно хмуря брови. Прокопов внимал каждому слову и согласился на все беспрекословно.

Это была странная радость, но Дмитрий Викторович на самом деле обрадовался. Все равно в перспективе ему светила тюрьма, так не лучше ли будет, если все пройдет гладко, без мучений и без лишних угроз родственникам?

О выполненном задании он доложил мафиози, и тот, тщательно расспросив его обо всех подробностях и проведя в своем кругу небольшое совещание, познакомил Дмитрия Викторовича с молодым человеком лет тридцати, представив его как будущего напарника.

Молодой человек принадлежал к тому типу людей, которые безоговорочно вызывают у окружающих доверие. Высокий, широкоплечий, с открытым лицом и серьезным взглядом, он был прекрасно одет, держался естественно и дружелюбно. Признать в нем бандита было совершенно невозможно. Видимо, чтобы сразу избавить Дмитрия Викторовича от подобных иллюзий, молодой человек с милой улыбкой сообщил ему твердым мужским голосом, что прошел большую школу по уничтожению себе подобных и в случае чего с Хохловым тоже церемониться не будет.

– Будем знакомы. Зовите меня Эдуардом. Можете Эдиком, Эдом, мне, в принципе, по барабану. Я вот что хочу сказать – одно время мне пришлось служить в армейской разведке. Не буду уточнять, чья это была армия и с кем она воевала. Сейчас это совершенно неважно. Дело было в очень болотистой стране. Мы сутками сидели в грязи по самые ноздри и зверели от укусов насекомых. А еще там были ядовитые змеи и какая-то особенная лихорадка, от которой человек в два дня исходил от поноса с кровью. Чтобы не выдать себя, приходилось убивать тех, кто попадался на пути, руками. Просто сворачиваешь ему шею и погружаешь в болото. Однажды я убил так шесть человек подряд. Это были обычные мирные люди. Вся их вина была в том, что они нас видели. В конце концов это стало рутиной… Понимаете, куда я клоню?