Предатель рядом - Кирилл Казанцев

— Я же говорил: нужно ехать ко мне! — с досадой заявил Суровцев, когда понял, что машины не будет. — На склад временного хранения! — и он назвал таксисту адрес.

Через полчаса красавец «Тойота Лэнд Крузер» выезжал со стоянки склада временного хранения. За рулем сидел Антон Копаев, рядом — сотрудник оперативной таможни Суровцев. «К обеду завтрашнего дня верну, — клятвенно пообещал последний начальнику склада временного хранения Лядову, — бояться нечего».

Копаев молчал. И, действительно, что может случиться с этим джипом, который по всем определениям должен оставаться неприкасаемым? Да ничего с ним не случится…

Но через четверть часа езды не выдержал:

— Суровцев, ты имя хозяина джипов знаешь?

— Да у меня записано где-то… — Он вынул из кармана блокнот. — Их две недели назад на КПП «гаишники» приняли. Номера перебиты, в город въезжали… Да, вот он, хозяин: Заслонкин Бронислав Петрович.

Копаев кашлянул в кулак.

Компенсация морального ущерба за вчерашнюю профилактику в кафе происходила прямо на глазах. Казалось, сегодня к заведению пришли все, кто хотел посетить его сегодня, и все те, кто не попал в него вчера. Это кафе в отдаленной от центра части города было настолько популярным, что интерес к нему не пропадал, какие бы экономические и социальные потрясения ни испытывал город. Единственное кафе в городе, где на ценниках значились доллары, хотя наименования писались на русский манер и русскими же словами. Коктейль «krovavaya meri» стоил 1,5 $, салат «ternovskiy» — 2, а «buterbrod s krasnoy ikroy» — 0,5. На стенах висели портреты Элвиса и Гагарина, вход был оборудован болтающимися створками, как в таверне, а под потолком крутился шар, облепленный осколками колотого зеркала. Наверное, именно это смешение стиля шестидесятых, современности и Дикого Запада действовало так притягательно, что завсегдатаями этого центра социальных услуг был весь город.

— Как насчет «myaso s perzem»? — поинтересовался Копаев, скосив взгляд на меню, предусмотрительно выложенное на стол.

Чтобы войти в заведение, пришлось постараться. Можно было, предъявив удостоверение Суровцева, проникнуть без проблем, но тогда все, что им осталось бы, это, действительно, наесться «мяса с перцем». Однако больше хотелось увидеть просто Перца, нежели мяса, хотя подобное сочетание не исключалось и при благоприятном исходе дела. Поэтому, приложив силу рук и плеч, они двумя ледоколами вклинились в толпу и под недовольные реплики стремящихся оказаться первыми вошли внутрь.

Зал постепенно наполнялся. Вскоре к стоявшим в дверях двоим вышибалам присоединились двое охранников в штатском, и двери были заперты. Теперь кафе можно было лишь покинуть. Пройти в него стало невозможно. Покидали заведение посетители разными способами. Некоторые выходили сами, некоторым предлагали уйти по-хорошему, третьим подобного предложения не делали. Рекламный щит напротив входа в кафе, зазывающий посетителей, уже давно был погнут вследствие точного попадания вылетаемых из кабака тел. Как правило, они были нетрезвы и неавторитетны. На иных руки вышибал здесь не поднимались.

— Если у Перца есть здесь друг и он бармен, то это — вот этот бармен у стойки, — наклонясь к плечу Копаева, проговорил Суровцев.

— Почему?

— Потому что здесь только один бармен, — был резонный ответ.

Прошло полчаса, коллектив счастливчиков, проникших в заведение, стал зримо хмелеть, а Перец, которого жадно высматривал взгляд Антона, так и не появлялся. Посыпать голову пеплом было рано, так как это было вполне естественно. Если твой друг — бармен или просто любой служащий заведения, то тебе вовсе не обязательно сидеть за столом или стойкой. Прелестями жизни можно наслаждаться, сидя в уютном кабинете второго этажа, рассматривая людей в основном зале через оконные жалюзи. Допустив такую возможность сразу при входе, Копаев мягко вытолкал из-за нужного стола, расположенного в «мертвой» для второго этажа зоне, двух проституток, после чего преследователи заняли их место.

Полагая, что, контролируя ситуацию, они сами остаются незамеченными, Копаев и Суровцев ошибались. Весть о том, что в кафе сидят двое «деловых», приехавших на новеньком «Крузере», долетела до Лени Сугатова по зоновской кличке Моня через пять минут после того, как «деловые» разместились за столиком. Это была обычная информация. Но сегодня она носила для Сугатова особый смысл. Прячущийся на втором этаже и пьющий пиво Перец просил Моню сообщать обо всех фактах появления подозрительных неизвестных. Но не было никакой речи о джипе, который сошел с конвейера полгода назад. Поэтому, когда до Мони донесся «стук» о прибытии, он оставил информацию без внимания. Перец же, поминутно раздвигая шторки жалюзи, прижимал свой нос к стеклу и рассматривал интерьер помещения с высоты второго этажа. Делать это с каждой минутой становилось все труднее и труднее, так как сначала в помещении потушили основное освещение, а после по всему периметру зала забегали сумасшедшие блики цветомузыки. Оставшись таким образом без способности к визуальному наблюдению, Перец полностью положился на внимание старого друга Мони.

Время шло, а Перец не появлялся ни в зале, ни рядом со стойкой. Повернув голову в сторону, Копаев подмигнул одной из проституток и показал глазами на место рядом с собой. Довольная, та медленно подошла и присоединилась к мужской компании.

— Лапочка, ты Перца знаешь? Говорят, он сюда пришел, а мы его никак увидеть не можем.

Девица улыбнулась и пожала плечами.

— Знаешь, как он нам нужен? Умереть не встать.

— Ну, если только спасти вашу жизнь… Сегодня я его не видела. Он, вообще, уже давно здесь не появлялся.

— Иди, отдыхай, — разрешил Антон.

— И все, что ли?

— А ты на что надеялась?

Через час бдительного сидения за столом Копаев не выдержал.

— Пойду к стойке, закажу пива. А то мы тут подозрительно выглядим.

— Сильно не светись, — попросил Суровцев, и было непонятно, что он имел в виду. Вскакивать на барменскую стойку и читать стихи Бродского Антон не собирался и без этого совета.

Опустившись на круглую мягкую подушку, торчащую из пола на тонкой металлической подставке, Копаев обратился к тут же возникшему перед ним Моне.

— Два «Туборга».

— Кириешки, раки, чипсы? — попытался разнообразить меню оперативника УСБ Леня.

— Только пиво, — разочаровал его Копаев.

В ожидании, пока тот наполнит из крана два высоких стакана, Антон краем глаза наблюдал за происходящими рядом с ним событиями. Опытный нюх бывшего детдомовца пропустить такие манипуляции в полуметре от себя просто не мог. Слева к нему на аналогичную подушку подсел браток с отвратительными формами. В какое-то время в России отсутствовала кампания за здоровый образ жизни, вследствие чего целое поколение жило по принципу — чем толще, тем блатнее. Эти люди чурались накачивания мышц и набирались подкожного жира какими-то неестественными, одним им известными методами. Такие братки, как правило, развязны, вечно потные и обязательно носят на шее уже давно вышедшие из моды золотые цепи. Они — непременный атрибут всякого заведения, где собирается не совсем законопослушная аудитория. Девяностые годы прошли, а цепи на шеях этих ребят остались. Без них в этих заведениях не обходятся ни один скандал и ни одна свара. При этом их всегда считают милейшими людьми, которые «вчера перебрали». Сами по себе они не имеют никакого авторитета и не значатся в списках УБОП как состоящие на учете. В конце девяностых они перекочевали из списков сотрудников антимафиозных ведомств, в которых раньше числились все, имеющие на шеях цепи, в сводки районных отделов полиции. Эти люди — головная боль местных оперативников и таких же отморозков, как они сами, с кем приходится делить когда-то завоеванные земли.