Лощина Язычников. Книга Блэквелл - Николь Фиорина

происходящим со ступенек крыльца, некоторые из домов, выглядывающих сквозь жалюзи или за занавесками. Мой пристальный взгляд скользнул по улице, увидев машины, выстроившиеся вдоль тротуара.

Меня осенило.

Сердитые горожане вовсе не были соседями.

Одежда, прическа, обувь. Все они принадлежали к высшему классу Священного Моря.

Мои глаза расширились. — Что, черт возьми, происходит?

Мандэй бросила на меня широко раскрытый взгляд, когда она подняла ленту и потянула меня под нее.

Бэк сидел на ступеньках трейлера с сигаретой в татуированных пальцах. Капюшон был надвинут на его растрепанные волосы, когда он опустил голову, дым поднимался из темной пустоты его лица. Кристально-голубые глаза смотрели прямо перед собой отстраненным взглядом, в то время как его колено неудержимо подпрыгивало на деревянных ступеньках. Я знал, что это был Бэк Пэриш, только потому, что видела его на кладбище, копающего могилы бесчисленное количество раз. Я узнала его телосложение, его манеру и то, как он держался, ледяные воды, скрывающиеся в радужках его души.

Мандэй провела меня мимо него в передвижной дом. Сигаретный дым и несвежий запах выпивки маячили в воздухе, как тень.

Мы прошли прямо в гостиную, где на продавленном диване сидел мужчина, обхватив голову руками. Винил из искусственного дерева покрывал все стены, а ковер был грязным и в пятнах. Дом, если его вообще можно было так назвать, был пепельницей и кладбищем пустых пивных банок и коробок из-под еды на вынос.

Коричневые рабочие ботинки выглядывали из-за кофейного столика, где лежало тело. — Это Эрл Пэриш. Отец Бэка, — представила Мандэй, и мужчина поднял взгляд от своих рук с рубашкой, повязанной вокруг лица, в его блестящих голубых глазах кипел эликсир гнева и агонии. Отец Бэка.

Мандэй опустилась на колени рядом с телом, которое лежало лицом вниз на полу, и я последовала за ней. Крови не было, и трупное окоченение уже наступило, что означало только то, что он пролежал здесь по меньшей мере три-четыре часа. Тело было охвачено смертельным холодом, и его кожа была бледной с фиолетовыми пятнами на нижней стороне, где тело соприкасалось с полом.

— Готов давать показания, Эрл? — спросил кто-то, и я повернулась, чтобы увидеть другого офицера, стоящего у открытой двери.

— Бэк, Джулиан, никто не говорит, я получу ответы сегодня. Я отвезу вас всех троих в участок, если понадобится.

Джон толкнул входную дверь.

— Офицер Стокер, на пару слов, пожалуйста, — настаивал он, схватив офицера за локоть.

И вот тогда я это увидела. Темный контур фигуры съежился за открытой входной дверью. Призрак дернул себя за редеющие волосы за дверью, изрыгая ругательства, которые могла слышать только я. Потрясенные и испуганные глаза уставились на свое мертвое тело — тело, в котором он жил всего несколько часов назад, и всего лишь оболочка того, кем он был раньше, — в то время как все остальные двигались по трейлеру, как будто его там не было.

Но он был там. Я видела его, разъяренного, испуганного и бессильного.

Офицер снова продолжил, угрожая Эрлу.

Джон терял терпение, уводя офицера Стокера подальше от Эрла.

— О чем ты думаешь? — спросила Мандэй.

Другой офицер вошел в дом, требуя дополнительной поддержки, чтобы контролировать толпу снаружи.

Призрак вышел из-за угла, крича, чтобы его кто-нибудь услышал.

В ушах у меня зазвенело, комната закачалась, мои колени ослабли от хаоса, разворачивающегося вокруг меня. Мое дыхание стало прерывистым. Мои ладони вспотели.

Слишком много людей. Слишком много голосов.

— Тихо! — крикнула я, закрывая уши руками, чтобы заглушить шум.

Призрак, Джон, Мандэй, офицеры, Эрл, все они изучали меня с того места, где застыли, с пронзительным вниманием. Даже крики снаружи приглушались моим голосом. Мои ладони отнялись от ушей.

— Выйдите все наружу, — объявила я. — Позвольте мне сделать здесь свою работу.

Чего я действительно хотела, так это посмотреть, смогу ли я поговорить с призраком. Сначала духи. Они всегда были на первом месте.

— Да, — добавила Мандэй.

Я посмотрела на нее.

— Ты тоже, Мандэй.

— Подожди, что?

Либо я должна была признать, какой ненормальной я действительно была, либо мне пришлось бы оставить призрака этого человека здесь на произвол судьбы, быть потерянным и неуверенным в том, что с ним случилось. Поскольку у меня был этот дар, я всегда чувствовала, что моя обязанность — помочь им, рассказать им об этом.

Некоторые духи ничего так не хотели, как убедиться, что их смерть была отомщена. Другие хотели наблюдать, как карма играет свою роль медленно и мучительно, потому что так было хуже и веселее, так как их боль привязывала их здесь, позволяя им оставаться рядом и наблюдать. Но наблюдение превратило их в сводящих с ума и обезумевших духов — тех, кто никогда не мог обрести покой.

— Пожалуйста, — сказала я более спокойным голосом. — Мне просто нужна минутка.

Офицер вывел Эрла из комнаты и спустился по ступенькам, где его ждали разгневанные горожане, Джон и Мандэй шли следом. Когда дверь за ними закрывалась, я мельком увидела Джулиана, который стоял перед Бэком, и мое сердце екнуло в груди. Джулиан поднял глаза на меня как раз в тот момент, когда дверь закрылась, оставив меня внутри наедине с мертвым телом, призраком и последствиями ужасного инцидента.

Я глубоко вздохнула и обратила свое внимание на призрака в углу комнаты.

— Как тебя зовут?

— Что со мной случилось? Как получилось, что я стою здесь? Верни меня обратно! Я в порядке! Сделай все как было.

Его расширенные глаза оглядели его руки, рубашку, судорожно хватаясь за себя. — Исправь меня!

— Я не могу, ты уже мертв, — медленно сказала я, надеясь успокоить его энергию. Они никогда раньше не причиняли мне физической боли, и я не знала, возможно ли это вообще. — Ты можешь рассказать мне, что случилось?

— Я-я-не могу вспомнить, — заикнулся он, затем его заикание перешло в рев, и он несколько раз ударил ладонью по голове. — Почему я не могу вспомнить?!

— Потому что ты еще не смирился с тем, что с тобой случилось. Тебе нужно принять это, тогда твои воспоминания вернутся.

— Откуда ты это знаешь? Кто ты такая?

— Фэллон. Фэллон Гримальди.

«Ты Гримальди», — всегда говорила мне Мариетта, и я не знала, почему в этот момент сказала «Гримальди», но это казалось правильным, как будто это могло ответить на все животрепещущие вопросы внутри него. Я была Гримальди. Девушка, которая могла видеть призраков и разговаривать с ними. Девочка, чей отец был ведьмаком, и мать, о которой я до сих пор ничего не знала.

Да, я была Морган, но также Гримальди, и, возможно, это что-то значило.

Я не