Лощина Язычников. Книга Блэквелл - Николь Фиорина

мусорному контейнеру, или был мертв. У меня не было времени проверить.

— ДЖУЛИАН!

Я попыталась перекричать его. Это было невозможно.

— ОСТАНОВИСЬ!

Лицо девушки посинело, а из ушей потекла кровь, когда он высоко поднял ее под тусклым и гудящим светом. Он был заперт в другом мире, в оцепенении. Со всей силы я врезалась в него, повалив Джулиана на землю и вырвав девушку из его рук.

Часы казались короткими. Секунды казались длиннее, но прошло не так уж много часов.

Девушка откашлялась, жизнь вернулась в нее, когда она, спотыкаясь, поднялась на ноги и побежала через баскетбольную площадку. В голове стучало, лицо прижималось к холодному бетону. Я ничего не слышала. Как будто в моей голове взорвалась атомная бомба. Но крики Джулиана прекратились. Я знала это очень хорошо.

Я моргнула, наблюдая, как она бежит и зовет на помощь. Джулиан лежал рядом со мной, его штанина касалась моей голой ноги, его рука прижималась к моей, он смотрел в полуночное небо, как будто хотел быть его частью. Было холодно и мокро. Я дышала. Джулиан дышал. Девушка, которую он чуть не убил, тоже дышала, бежала и была жива. Я закрыла глаза и снова открыла их, не в силах отодвинуться от него, как будто мы стали одним целым.

Должна была быть причина, по которой меня тянуло к нему, будь то я, этот призрак или что-то совершенно другое. Должна была быть причина, по которой я не умерла, увидев его лицо, как все остальные. Все это должно было что-то значить…

Туман в моих ушах медленно рассеивался. Грудь Джулиана расширилась, и я заметила печаль, вырывающуюся в глухом дыхании за его маской.

— Что со мной происходит? — он прохрипел в ночь, свет луны и звезд коснулся его очертаний. Его форма, его очертания, его грани, его цвета. Джулиан был мрачным и ярким, как болезненное черное солнце.

— Я не знаю, — сказала я ему, перекатываясь на спину и глядя вместе с ним в небо. Облака ползли по усыпанному звездами холсту, ленты чернил и вечности. — Что ты помнишь?

Какое-то мгновение Джулиан молчал. Ночь тоже молчала. Это было так, как если бы мир перевернулся с ног на голову или мы перенеслись куда-то еще, где не жило беспокойство. Все было спокойно.

— Ничего. Я лежал в своей постели. Теперь я лежу здесь. Теперь я с тобой. И это приятно. Я не хочу уходить.

Я тоже не хочу уходить. — Это часто случается?

— Не знаю. Я больше ничего не знаю. Такое чувство, что мной что-то управляет… У меня нет воли. Я — это не я… Я — нечто другое. Что-то темное. И у Тьмы нет пальцев, чтобы вцепиться в меня, или ног, чтобы преследовать меня. Она не преследует меня и не охотится на меня. Она не может затянуть меня никуда, потому что Тьма уже здесь. Везде… Все время… Она живет внутри меня. Это все, чем я являюсь. Я — Тьма.

Его плечо расслабилось рядом со мной. — И ты все еще здесь. Почему ты все еще здесь?

Почему я все еще здесь? Он имел в виду в Воющей Лощине? На этой баскетбольной площадке? С ним?

У меня не было ответов. Даже если бы были, ни один из них не имел бы смысла ни для кого, но все это имело смысл в моем сердце. Я все еще была здесь, лежала рядом с Полым Язычником, потому что это казалось знакомым и нормальным. Если бы я не была здесь с ним, сама мысль об этом не имела бы для меня смысла.

Итак, я заключила все это в шесть слов: — Потому что я хочу быть здесь.

Джулиан перевел дыхание. Все, что он делал, было таким громким в моей атмосфере, независимо от того, как далеко он был. Его дыхание гремело в моих ушах, как барабанная дробь, и каждое движение его длинных черных ресниц было похоже на ноты, отскакивающие от виолончели. Он был громким и наполнял меня, делая тяжелые вдохи и выдыхая их.

— Хорошо, — сказал он мне. — Мы можем просто полежать так некоторое время?

Кулак его слов обхватил мое сердце, заставляя его биться сильнее в груди. Мой пристальный взгляд следовал за углами его силуэта, за его густыми черными волосами и твердостью в его фигуре, когда он лежал рядом со мной. Он был весь наизнанку, носил свою душу, как кожу, — и его душа была прекрасна. Не прекрасна, как роза, но прекрасна, как Черная Бархатная петуния.

Никогда в своей жизни я не встречала более очаровательного мужчину, чем он. В его глазах обычно было безумие. Его мышцы как-то напряглись, возможно, от бремени, которое он мог нести. Но были моменты, такие моменты, как этот, когда они излучали ностальгию и тоску в равной пропорции — сладкую смесь меланхолии.

И бремя Джулиана, должно быть, безумно и тревожно, учитывая город и проклятие, превращающее его в этот кошмар, который скрывался в тени. Но, несмотря на все это, он был способен на такую ледяную мягкость, и мне хотелось завернуться в него и заснуть в его холоде.

Я медленно протянула к нему руку, пока мои пальцы не коснулись его. Я наблюдала, как его глаза на мгновение закрылись, прежде чем снова открылись, вероятно, пытаясь понять эту странность, которая жила во мне. Фрик. Существо, похожее на призрака, — нечто необычное. Но я не почувствовала его отстраненности, признак того, что он, возможно, нашел и принял это.

Джулиан повернул голову и посмотрел мне в глаза, проводя кончиком пальца по всей длине моей ладони. Он переплел свои пальцы с моими.

И мы лежали там на спине, сцепив руки, и снова смотрели в звездное полуночное небо.

Больше не было необходимости разгадывать его, задавать ему вопросы.

Только быть рядом с ним. Быть настоящей, как сейчас.

Джулиан Блэквелл был проклят, теперь и я тоже.

Глава 14

Джулиан

После того, что произошло во время собрания в Мэрии и смерти Джури Смита, я знал, что это всего лишь вопросом времени, когда меня вызовут сюда, в Палаты Ордена.

Это был не первый раз, когда меня приглашали. Да, Орден пригласил меня официальным приглашением, отправленным по почте и доставленным прямо в руки в дом моей матери, с печатью Ордена поверх конверта.

К счастью, Оушен, бездомный, который спал за закусочной Мины, был в отключке и не стал свидетелем моего покушения на чужеземку на баскетбольной