Люди и звери. Мифы и реальность - Ольга Арнольд

А вот выросшая среди людей шимпанзе Вики воображала себя человеком. Вики, как и многие высшие человекообразные обезьяны, узнавала себя в зеркале, но когда ее попросили разложить картинки, на которых были изображены люди и животные, на две группы, то себя она отнесла к людям, хотя изображения других шимпанзе поместила в категорию животных. Так что совсем неудивительно, что «волчьи мальчики» и «собачьи девочки» чувствуют себя неуютно среди себе подобных и всеми силами стараются вернуться в стаю.

А их насильно тянут «в люди», заставляют одеваться, мыться, есть приготовленную пищу, учат говорить… И для начала лишают приемных родителей и друзей. Часто лишают в самом прямом смысле – волчиц, приютивших найденыша, обычно убивают. И никто не обращает внимания на то, что эти непонятные создания переживают тяжкое горе. Какова их дальнейшая судьба? Чаще всего она бывает печальна. В прежние времена волчьих выкормышей нередко держали в клетке или на цепи, как диковину, показывали их публике, а учили жить по-человечьи палкой. Впрочем, мало кто из них вне своей стаи прожил больше нескольких лет. Сейчас времена стали гуманнее, но от этого детям-маугли не легче – их ждет заключение в психиатрических заведениях, причем пожизненное. Даже те найденыши, которых признали их биологические родители, в человеческой семье обычно не удерживались и до конца жизни содержались в психбольницах. Если ребенок более или менее сумеет адаптироваться к новой жизни, все-таки научится говорить и писать, он все равно остается чужаком. Некоторым из них все же повезло: Амалу и Камалу преподобный Сингх и его близкие искренне любили и много с ними занимались, а жена священника заменила им мать-волчицу. Раму («второй лукнорский волчий мальчик») прожил в неволе 14 лет и, хоть говорить так и не научился, подружился с медсестрой больницы, куда его поместили, и у них родился ребенок. Но чаще дикие дети навсегда остаются нелюдимыми несчастными одиночками. Найденный в Туркмении в пятилетнем возрасте мальчик, воспитанный волками, которому дали имя Джума Джумаев, так и жил с 1953 г. в различных психиатрических больницах и интернатах; что с ним стало в наши дни, неизвестно. Оксана Малая, о которой было немало статей и даже телерепортажей, сейчас живет в глухомани в интернате для психохроников, где она чужая и все ее боятся; ей повезло – там много собак, со всеми она дружит, а тех людей, кто собак не любит, может и укусить. Как и у других отверженных детей, нашедших приют у дружественных дворняжек, у нее двойственная идентификация: она ощущает себя наполовину человеком, наполовину – причем на лучшую половину – собакой (по ее словам, «животное – лучше»).

Почти всем детям-маугли ставят диагноз «олигофрения», то бишь слабоумие. Порой это справедливо: а каким еще может родиться далеко не первый ребенок родителей-алкоголиков? Но некоторые из этих детей появились на свет с совершенно нормальными задатками, просто их жизнь пошла по другому пути. Они не такие, как мы, они другие; может, если бы их оставили в покое там, где их нашли, они были бы гораздо счастливее. Ведь в волчье-собачьем мире они на своем месте, к тому же звери оказываются добрее людей. Практически вся жизнь наших «собачьих» девочек и мальчиков протекала на глазах у соседей, и никто не обращал на них внимания, пока не спохватывались социальные работники. Амалу и Камалу местные жители, на попечение которым преподобный Сингх сначала отдал девочек, чуть не уморили голодом. В конце концов, и киплинговского Маугли не приняли в родной деревне и он вынужден был вернуться обратно в джунгли.

Что люди могут предложить таким детям, кроме заключения в интернате для психохроников? Самое реальное и лучшее для них – это работа в собачьих приютах, питомниках или зверинцах, где они чувствовали бы себя на месте и приносили реальную пользу братьям нашим меньшим, которых считают братьями по крови. Ведь они их понимают гораздо лучше, нежели самые образованные зоологи или кинологи. На худой конец, есть фермы, работа с сельскохозяйственными животными… Но это, увы, слишком сложно для органов опеки – и к тому же не укладывается в привычные бюрократические рамки. Но ведь смогла же адаптироваться в человечьей жизни и реализовать себя воспитанная свиньями китаянка Ван Сяньфэн – она работает уборщицей в Шанхайском зоопарке.

И напоследок – исключения из правила, случаи, когда судьба волчьих приемышей сложилась счастливо. Правда, не знаю, поймут ли меня, если я назову «счастливой» судьбу тех, кто сумел сбежать от людей обратно в их дикий мир, или тех, кого только видели, но так и не поймали, тем не менее мне кажется, что это именно так. Кроме «первого лукнорского мальчика», о котором я упоминала в самом начале, это удалось сделать чилийскому маугли – Акселю Ривасу. Он был из неблагополучной семьи, почему его и поместили в детский дом, откуда он сбежал, чтобы жить со стаей бродячих собак и ночевать вместе с ними в пещере. Когда его поймали, он, хоть и плохо говорил, просил полицейских отпустить его: «собаки – моя семья». Несколько раз пытался бежать, даже прыгнул со скалы в океан, и последняя попытка ему удалась – его так и не нашли. Не смогли поймать и «сахарского газельего мальчика», хотя попытки такие были. Когда Жан-Клод Армен, к которому мальчик привык, вернулся через два года после их общения в Мавританию, он захотел снова с ним встретиться. Но во время поездки по пустыне его спутник, капитан французской армии, вошел в азарт и пытался догнать мальчика на натовском джипе, так что писателю, чтобы сорвать погоню, пришлось отобрать у него руль и ударить по тормозам. Этого превосходного бегуна пытались еще несколько раз отловить, однажды на него бросали ловчую сеть с вертолета, но, по счастью, каждый раз ему удавалось избежать плена.

Наиболее знаменитая из волчьих приемышей, не вернувшаяся в человеческое общество, известна под прозвищем «Лобо, волчья девочка с реки Дьявола». С ней связана романтическая, драматичная история. Ее родители, Молли и Джон Денты, жили в Техасе, недалеко от мексиканской границы; Джон занимался трапперством. Когда Молли пришло время рожать, у нее возникли осложнения, и Джон отправился за помощью к ближайшим, но все равно дальним соседям, супругам-мексиканцам, владевшим ранчо в каньоне Пекас. Когда вместе с ними он возвращался к жене, его убила молния. Однако соседи все-таки добрались до хижины Дентов, где нашли мертвую Молли, очевидно погибшую в родах. Вокруг нее были кровавые волчьи следы, и люди пришли к выводу, что новорожденного младенца сожрали волки. Однако через десять лет, в 1845 г., местный мальчуган-пастух заметил в стае волков, напавших на коз, девочку. Еще через год мексиканская женщина увидела, как человеческое дитя в компании двух больших волков пожирает только что убитую козу. При виде человека они убежали – причем девочка бежала сначала на четвереньках, а потом уже поднялась на ноги. Собрались охотники со всей округи, и через три дня отчаянно сопротивлявшуюся дикарку поймали. Ее отвели на ранчо и заперли в комнате. Она выла, и в ответ тоже раздавался волчий вой; вскоре волки штурмом взяли ранчо – они ворвались в загоны для скота и напали на коз, коров и лошадей. Люди открыли стрельбу, и в этой суматохе девочке удалось отодрать доску, которой было забито окно, и бежать. В следующий раз ее встретили только через семь лет – группа жителей пограничных земель увидела девушку с двумя волчатами на берегу реки; заметив людей, она подхватила детенышей и убежала. Больше на глаза людям никогда не попадалась. Эта история настолько красива, что возникает вопрос – правда ли это или фольклор? К сожалению, скорее второе.