Я научу тебя летать - Ева Ночь

Пока он снуёт туда-сюда, я наконец-то осторожно освобождаю варежки из упаковочного плена и прижимаю их к груди.

– Это больше, чем просто вещь, – поясняю я Илье, что смотрит на меня вопросительно. – Их вязала моя бабушка. Она… не очень большая мастерица. Преподаватель вуза, спицы толком в руках держать не умела. Но загорелась однажды связать пушистые варежки для меня. На память. Я их очень редко надеваю. Берегу. Но проветривать нужно – раз. И они для меня как талисман – два. В тот вечер я очень нуждалась в поддержке. Не только Нинкиной, а… ну, пусть будет свыше. Бабушка единственная называла меня Варежкой. Как ты. Вот когда вязала, тогда и посмеивалась: варежки для Варежки.

– Значит, я угадал. А может, знал. Только не смейся. В жизни иногда такие вещи случаются. Бац – и ты точно знаешь, что делать. Будто кто-то шепчет в ухо или ведёт за собой.

Илья садится на стул рядом и ставит локти на стол.

– Ты завтракал? – любуюсь его бритыми висками и немного отросшей чёлкой.

– Не-а. За Карамелькой ездил. Нужно было забрать её рано. Выходной день всё же.

– Тогда я сейчас что-нибудь соображу.

Я кружу по кухне, а он бродит за мной как тень. Словно привязанный. Будто не может остановиться.

– Да не переживай, Варь, ну его, – целует он меня в затылок, прижимая к себе, когда я расстраиваюсь, что в доме нет хлеба. – Вообще ничего не нужно, правда. Ну, постой со мной немного, пожалуйста. Вот так, – обхватывает меня за плечи покрепче, когда я всё же замираю. – У меня есть предложение, и я очень хочу, чтобы ты сказала мне «да».

Варя

Вот так наивные дурочки получают разрыв сердца. Но я умная. С красным дипломом. Поэтому просто стою и жду, что он предложит мне такого, отчего бы мне захотелось сказать «да».

– А давай сделаем по-другому? – на ходу переиначивает этот изверг. – Ты согласишься, а всё остальное будет сюрпризом.

– Э, нет, так не пойдёт, – пытаюсь я вывернуться из его цепких рук. – Игры вслепую не для меня, учти.

– Ладно, – вздыхает он, видимо, не очень горя желанием сразу отказаться от своей сумасбродной идеи. – Я хочу познакомить тебя с бабушкой Асей.

Для него это важно. Я вижу по напряжённым мышцам и закушенной губе. И он волнуется. Его огорчит мой отказ.

– Почему ты думаешь, что я не захочу ехать? – спрашиваю, машинально поправляя Илье волосы.

– Не знаю, – он снова выдыхает воздух шумно и даже не скрывается. – Обычно девушки боятся знакомиться с родственниками.

– Ну, я не обычная девушка – раз. Во-вторых, со всем твоим кошмарным семейством я уже как бы знакома. Так что, думаю, меня не напугать бабушкой Асей.

Илья трогает мои волосы, заглядывает в глаза.

– Мы… не кошмарные, – нехотя выдавливает из себя он и отводит глаза. – Да, не идеальные. И, наверное, не очень дружные, хотя отец очень старается сейчас. Мы толком не общались несколько лет. Обиды. Трагедии детства.

Я, наверное, отца до сих пор не простил. И за тот развод. И за то, что поделили нас с Димкой, как овощи в магазине. Баклажан – маме, помидор – бабушке. А папа остался молодым и свободным, а позже пригрел братца Серёженьку.

И мне, я так думаю, давно нужно перестать злиться по этому поводу. Я сейчас как на духу, Варь. Это… сложно, понимаешь? Не отболело, что ли. Но сейчас я вроде бы как понимаю: у меня была бабуля Ася. Изредка – мать. Чаще – отец. А у Сергея мать умерла. И отца он не знал: дядя Саша – тот ещё чёрт парнокопытный.

Я смотрю на него во все глаза. Он… другой. Не беззаботный и не дурашливый. Не взрывной и не легкомысленный. Вот, что, оказывается, за его фасадом. А сразу и не понять. Не увидеть. Не разгадать.

И я в который раз говорю себе: нельзя, нельзя судить о людях поверхностно. Он тоже не идеальный. И, наверное, хватает в нём недостатков. Но тянет меня к нему со страшной силой. И есть с чем сравнивать. И Сергей Александрович, и Арсений – красивые, самодостаточные мужчины. Каждому из них можно вручить сердце. Но не моё.

– Я с удовольствием познакомлюсь с бабушкой Асей, – говорю как можно мягче и улыбаюсь. У Ильи вспыхивают радостью глаза. И только ради этого стоило с ним поехать.

– Она замечательная. Самая лучшая, вот увидишь, – твердит он, как заведённый, пока мы мчимся по утреннему городу. Илья как в лихорадке. Возбуждён и немного нервничает. Он как будто боится, что мне не понравится его самое главное и самое важное в его жизни сокровище.

– Ты хоть предупредил бабулю? – смеюсь взволнованно: его дрожь чудным образом перетекает в меня. Словно мы связаны чем-то невидимым, как близнецы.

– Ну уж нет, – мотает он головой. – Пусть хоть для кого-то будет сюрприз.

Уютный двор и старый дом почти в центре города.

– Я здесь вырос. В школу ходил. Обычную. Бабуля, правда, хотела дать мне наилучшее образование, но с моим вечным шилом в одном месте это всегда было проблематично. Но она пыталась, – хохочет Илья, – я прошёл все этапы бабулиной любви и убежденности, что общего образования – слишком мало. А я не вписывался в каноны, бунтовал, влипал в истории. В общем, не был пай-мальчиком. Но она любила меня со всеми недостатками. И никогда не разочаровывалась. Жила и живёт с мыслью, что её мальчик просто не родился с ярко выраженным талантом.

Мы поднимаемся по винтовой лестнице на третий этаж. Илья жмёт на кнопку звонка. Старую, растрескавшуюся от возраста, истёртую сотнями рук, что вот так же давили на неё в нетерпении.

– Что, вспомнил о старушке, наконец-то? – звучит как выстрел суровый вопрос. – Ни слуху, ни духу. Наконец-то.

А потом она замечает меня. Окидывает острым взглядом. И глаза у неё теплеют.

– Познакомься, ба. Это Варя.

– Анастасия Александровна, – представляется она мне, а затем, хватая за руку, тянет в квартиру. – Нечего на пороге стоять. Холод. Микробы. Болезни. И вообще.

Пока я прихожу в себя, бабуля уже тапки подсунула, куртку у меня забрала.

– А я как чувствовала. Пироги поставила.

И тут я внутренне содрогаюсь. Пироги. Нинка. Впрочем, до трёх ещё вагон времени. Успею.

Илья тянет меня на кухню. Светлую и уютную. Бабушка Ася устраивает допрос, пока мы пьём чай. Но это не жадный интерес, а пытливые вопросы. Кажется, меня проверяют по каким-то только бабушке Аси известным параметрам.

– Учительница, значит, – журчит её голос. – надо же…

Она переводит взгляд с внука на меня и обратно. Я вижу, как сверкают Илюхины глаза. Они будто переговариваются мысленно. Бабуля сокрушённо вздыхает, качает головой, подливает чаю и ставит вазочку с вишнёвым вареньем.

– Прозрачное. С косточкой. Не варенье, а загляденье, – приговаривает она. Ладная такая, сухонькая. Невысокого роста. Очень интеллигентная. Ни один Драконов на неё не похож. Илья – так и подавно. Он вообще разве что цветом глаз с роднёй схож да красотой. Они все как на подбор.