Теперь они мясом наружу - Рик Рентон

теперь? Глаза не сразу привыкли к темноте. Но тот интерьер, что сейчас удавалось разглядеть, как-то совсем не был похож на то, что ожидаешь увидеть внутри футуристичного небоскрёба.

Неровные каменные стены было почти невидно. Только благодаря слабому свечению, долетавшему откуда-то из-за угла, я понял, что это не кладка, а словно скала или склон пещеры. Потолка или неба видно не было. Кривые стены узкого прохода уходили в высокую тьму. А под ногами, похоже, был рыхлый песок и небольшая россыпь камней — преимущественно по сторонам прохода.

— Ну теперь-то мы точно в аду… — Чуть слышно пробормотал старик, всё ещё висящий у меня на животе вместе с рюкзаком. — Ты ещё говоришь, молчун?

— Да…

— И чё думаешь?

— Думаю, надо найти другую дверь. — Ощупывая то место, через которое мы сюда попали, я чувствовал под пальцами только всё тот же прохладный неровный камень. Но ничего похожего на диск или ровную металлическую поверхность двери.

— Логично… Тогда пошли на свет? Вроде как все туда идут, когда сдохнут…

Красноватое свечение слегка колебалось. То ли факел, то ли костёр… Уже через несколько осторожных шагов версия подтвердилась — послышалось тихое потрескивание. И ещё через пару метров впереди кто-то отчётливо зачавкал. В перерывах между этими звуками раздавались короткие сиплые вздохи.

Узкий каменный коридор поворачивал налево. Осторожно выглянув за изгиб, я увидел возле едва тлеющего костра лежащего на спине человека. Кажется, это была женщина — по сторонам от грудной клетки свешивались голые груди. И она определённо был мертва. Потому что вторая человеческая фигура, закутанная в какую-то дерюгу, увлечённо запихивала себе в рот её кишечник.

Сутулый урод сидел на песке и глотал тонкие серые внутренности почти не пережёвывая. Лишь иногда между тёмными зубами выдавливалось содержимое кишечника, когда после очередного жадного глотка шёл сиплый выдох через две дырки, служившие ему носом. И существо делало новый укус, вытягивая из распоротого живота свежий ворох требухи.

Я еле сдержал подступивший к горлу комок, с трудом подавив позыв к рвоте. Но пожиратель внутренностей всё-таки услышал мой приглушённый «Г-гык». И тот час встретился со мной взглядом чёрных зрачков, в которых отражались язычки пламени.

— Гл-р-а-а-а!!! — Отбросив кишки в сторону, кривой урод вскочил с места и рванул ко мне, растопырив толстые пальцы. Но, перескочив через труп, он наступил прямо в тлеющие угли. И тут же пронзительно завизжал, покатившись по песку прямо мне под ноги. Обожжённая нога подогнулась и, рефлекторно обхватив её своими мощными лапами, злобная тварь тут же резко подняла на меня свою морду обратно.

— Мочи его! — Заорал Молот. — Ни хера он нам не друг!!!

— Гр-а-а-а!.. Плх… Кх… — Прежде чем урод попытался подняться, я швырнул ему ногой в лицо горсть песка.

Схватившись за глаза, тварь выкинула вперёд руку, стараясь схватить меня за ногу. Но толстые пальцы, перемазанные в крови и дерьме, лишь бессильно зачерпнули песок и мелкие камешки на том месте, где я только что стоял.

Отпрыгнув, я схватил у себя под ногами первый попавшийся увесистый камень. И пока сутулый урод яростно отплёвывался и слепо махал перед собой лапами, обошёл его сбоку.

— Бдух. — Брошенный камень глухо ударил тварь по затылку, впечатав безносую морду в песок.

И тот немедленно заорал во всю глотку:

— ГР-А-А-А-А-А-А!!!

Но теперь его вопль был полон не ярости, а боли и досады. И, наступив ему на спину, я развил успех. Торопливо подобрав всё тот же камень, я ещё раз с размаха саданул его по темени. И ещё раз.

После второго удара моё орудие ощутимо провалилось внутрь продавленного черепа. Сутулый урод пару раз дёрнул ногой и, наконец-то, затих, пуская на песок грязные слюни.

Разгибаясь, я отступил назад, продолжая сжимать камень в руке. И не слышал ничего кроме собственного частого дыхания. Всё моё внимание было устремлено на неподвижное тело — я никак не мог поверить в то, что только что сделал.

Этот урод, конечно, мало был похож на человека. Но он определённо не был каким-то зверем. И это было совсем не похоже на тот случай из молодости, когда я вот так же прибил камнем какую-то гадюку, заползшую под кухонный тент археологического лагеря. Тогда мне было на неё плевать. Точно так же как на какого-нибудь таракана или комара. Но теперь меня охватило очень странное чувство. С одной стороны хотелось заорать во всю глотку во славу своей победы. А с другой стороны было почему-то очень стыдно. Словно я только что зачем-то украл крупную сумму денег у близкого человека.

— Шухер! — Старик поднял взгляд от трупа странной твари раньше меня. И первым заметил ещё двух человек, которые крадучись вышли к огню из темноты напротив. Но его предупреждение явно опоздало. Кроме двух пар ярких белых глаз в нашу сторону смотрели два каменных наконечника от коротких копий.

Оба человека напротив нас были темнокожими, с явными негроидными чертами лица. Толстые широкие носы были проколоты белыми костями. Вокруг ярких белков глаз — вырезаны фигурные шрамы. На голых покатых плечах тоже были нарезаны замысловатые узоры. Жилистые руки и торс, прикрытые набедренными повязками худощавые босые ноги.

Один из чернокожих парней был заметно старше. Неровные пучки курчавых волос успели поседеть. Толкнув локтем младшего напарника, он указал тому на мёртвую женщину, чьё тело было едва освещено гаснущими углями. И только сейчас я заметил, что она тоже была негритянкой.

Младший в свою очередь медленно перевёл взгляд на меня… На камень в моей руке… На деформированную голову сутулого урода… И затем удивлённо уставился на рюкзак — там, где на скотче висела бутыль с головой Молота.

Старый бандит молчал. И я пока что был в этом с ним солидарен.

Лицо седого негра оставалось спокойным даже тогда, когда он тоже уставился на живую голову. Медленно выпрямившись, он поставил копьё рядом с собой остриём вверх. По-прежнему не сводя глаз с содержимого бутыли.

Молодой напарник коротко покосился на него и торопливо последовал примеру.

По-прежнему не произнося ни слова, старший копейщик поднял ко лбу свободную руку, приложил к нему два пальца и затем указал ими на меня. Младший снова покосился и в точности повторил за ним все движения.

Не выпуская из руки камень, я медленно сделал точно такой же жест той рукой, в которой всё ещё держал перьевую ручку.

И когда чёрные ребята увидели, как она блеснула в свете костра, даже невозмутимый седой копейщик открыл глаза так широко, как только мог.

— Уату… — Чуть слышно выдохнул он, продолжая таращиться на ручку в моей