Когда утонет черепаха - Слава Сэ

Тут никто не уговаривал пробовать. Если и отрезали лепесток, то прозрачный и невесомый – только на язык положить.

Ларсен не любил сыр. Но поддался общей магии. Туристы ходили по сырным рядам, как Али-Бабы среди сокровищ. Продавцы, напротив, были спокойны и загадочны. Их секреты стоили дороже тайн левитации или превращения свинца в золото. Потому что драгметаллы не сожрёшь, а вот без сыра просвещённый человек оскотинится.

Ларсен завороженно смотрел на этот снежный мир, вдыхал ароматы. Что до запахов, то в иных местах многое признали бы биологическим оружием. Но здесь всё считалось прекрасным. Даже звуки были тише.

Ровно в центре праздника, за самым роскошным прилавком, стояла Анна. Просто милая раньше, здесь она казалась царицей. Том Ларсен стушевался. Он, стрелявший из пистолета по живым бандитам, главный столичный Казанова, остановился перед Анной, не умея даже поздороваться.

Девушка улыбалась покупателю, тощему финскому менеджеру в разноцветной шапке. Менеджер вошёл в раж. Он говорил Анне комплименты. Он считал, что она раньше такого не слышала. Его хотелось застрелить. Сначала скормить ему его головной убор, потом застрелить.

«Да я ревную!» – удивился Ларсен. Эта мысль стала последней здравой в ту субботу. Финн потянулся поцеловать Анне ручку. Ларсен внутренне взвыл и пошёл в атаку. Он отодвинул узурпатора плечом, перебил, сказал «привет» и поцеловал Анну в щёку. Женщина впала в ступор. Зато финн понял – эта принцесса охраняется драконом.

– Ну что? Покупаем? Так сказать, потворствуем слабостям? – спросил Ларсен. И, приобняв финна, поволок прочь от Анны. Болтая ерунду о красотах острова, Том оттянул приезжего метров на двадцать. По пути насочинял советов, где чего купить – и бросил. Всё это заняло минуту. Когда вернулся, Анна уже говорила с новым покупателем, крупным, усатым. Чистый негодяй на вид. Завидев Ларсена, Анна показала толстяку пальчик – подождите минутку! – и сама поспешила к полицейскому. Выбежала из-за прилавка, невысокая, ладная, порозовевшая от холода, прекрасная.

– Хуго, дорогой, – заговорила она быстро, будто эпилептика заговаривая, – я примерно понимаю, что происходит. Уходите, пожалуйста. Я потом вас найду, мы поговорим.

– Ещё чего. Я тут слежу за порядком!

– Я сама послежу.

– Но я…

– Вы мне покупателей перестреляете. Слушайтесь меня! Идите!

Тут произошло странное. Послушно, будто ему сменили программу, Ларсен повернулся и пошёл прочь. Дойдя до конца ряда, обернулся. Анна уже улыбалась немолодой семейной паре. Мозг запечатлел эту картину. Позже видение будет всплывать по поводу и без. Весеннее небо сверху, мостовая снизу. Прилавки, сыры, бутыли с молоком и творогом. И в центре Анна, в молочно-белом народном костюме, в передничке и чепце.

– Расскажи мне, Михкель, про эту вашу ярмарку.

– Если хотите хорошую колбасу, найдите Томаса Мяаге, спросите с чесноком и мятой.

– Нет, не это. Дорого место стоит?

– В картофельном ряду тридцать. В мясном пятьдесят.

– А в сырном?

– Там самое дорогое, восемьдесят.

– А чужие могут торговать?

– Если сыр хороший. Комиссия проверяет. Но чужой сыр ни разу ещё не признали годным.

– Вредничают?

Капрал Сакс сделал неопределённый жест. Дескать да, комиссия субъективна. А с другой стороны, откуда вне пределов острова взяться хорошему сыру?

Следующий вопрос дался Тому не просто.

– А если я решу сыр варить, у меня получится?

– Ваш предшественник, капитан Саар, тоже пробовал. За домом есть погреб, там оборудование осталось.

– Вот кстати, куда делся капитан Саар?

Михкель вздохнул.

– В сумасшедшем доме он.

Михкель вздохнул, подошёл к шкафу, достал из ящика связку ключей.

– Пойдёмте, покажу.

Это Африка круглый год всегда одинаковая. То ли дело остров Муху. Декабрьский или апрельский – совсем разные острова. Зимой – это тюрьма и каторга. Сейчас же, с почками и птичками, Муху казался полным жизни, всяких смыслов и даже перспектив. Предложи вернуться в город, Том ещё бы подумал. У него нашлись планы на эту местность. Предчувствие великих дел влекло майора в погреб за домом.

– А что, Михкель, не возьмётся ли кто из местных обучить меня секретам сыроварения?

– Это вряд ли.

– А за деньги? Приятно же Родину продать по хорошей цене?

– Родину – запросто. Душу тоже могут. Но только не рецепт.

– Чего так?

– Отдать семейные секреты – значит от себя отказаться, от предков, от своего места в мире. Никто не хочет становиться пустотой.

– Вы сейчас на Шопенгауэра похожи.

– Это кто?

– Неважно. А вот соседка моя, Анна. Пошла к мэру в обучение.

– Мэр хитрый. Показал сыроварню, дал на кнопки понажимать. Но самое главное, суть – не расскажет. Если только она замуж за него не согласится.

– Уже предлагал?

– Известное дело. Женщина красивая.

– И что она?

– Думает.

Некоторое время шли молча, наслаждались теплом.

– Послушайте, Сакс. Вот я три месяца жил тюленем, но это не значит, что я тюлень. Почему у меня не получится? Кто-то же сварил сыр в первый раз?

– В первый раз колдовство помогло. Вот у Анны может получиться.

– Почему это?

– Наши говорят, она ведьма. В хорошем смысле. Ей люди покоряются и животные. Она и с молоком справится. Капитан Саар был просто человеком, не смог – вот и сбрендил.

– А что, мэр не боится жениться на ведьме?

– Жить с такой женщиной, конечно, испытание. Но и счастье тоже.

– И что, всё население острова так считает?

– Уж такие мы люди.

Странный остров. Раздражает и притягивает одновременно. Тут сплошные антитезы. Михкель Сакс, например, и туповат, и мудр одновременно.

– А капитан Саар как потерял рассудок?

– На ярмарке. Никто у него не покупал. Так он выхватил пистолет и ну за покупателями гоняться. Насилу повязали.

За три месяца Том осмотрел все берега, рощи и фермы на острове. Но ни разу не заглянул в дальний конец собственного сада. Сначала сугробы мешали, потом времени не было. За яблонями нашёлся погреб с травяной крышей. Больше похоже на нору. Света нет, пришлось светить фонариком. Внутри полки и полки. Здесь должен зреть сыр. За погребом ещё строение, сама сыроварня.

Там медный чан с трубочками, ванна, тазы, кастрюли, вёдра, холодильник, стол ненормальных размеров. На верёвках сушатся простыни. Запах ужасный.