Ночь всех проверит - Александра Ковалевская

Когда до меня дошел смысл сказанного, я удивился и тоже подошел к подзорной трубе:

– Что? Сьютеры парят над джунглями? А куда приземлятся, скажите на милость?

– Приземлятся прямо в лес за каналом, – ответил проходивший мимо парень из команды «Золотого грейпфрута». – Если вы позволите, я направлю ваши подзорные трубы на то плоскогорье – там станция биологов и флорэкологов, сьютеры будут пробиваться к ней. Они рисковые ребята. До станции далеко, им придется до ночи идти по лесу. Видимо, хотят поставить новый рекорд выживания. Я сам с Тобиона, там такие забавы под запретом. На нашем острове и джунгли суровее! – добавил он с оттенком гордости. – А Малеон скоро превратят в большую грядку.

Он засмеялся и ушел.

Границей между джунглями и возделанной землей на Малеоне служит канал с морской водой, соединивший несколько внутренних озер и заливов. Он широкий и фильтрует воду, поступающую из моря, системой искусственных пещер-лабиринтов с зарешеченными проходами, закрывающими дорогу морским тварям. Мелкие зубастые и ядовитые существа все равно кишат в канале, делая его непригодным для купания. Иланцы за сто двадцать лет изучения планеты не смогли подобрать для пограничных каналов таких обитателей, которые были бы в состоянии контролировать биологическую цепочку и поедать опасных для людей морских существ. Похоже, в океанах Семилунного любая живность потенциально опасна.

Далеко на горизонте, за каналом, отделившим высокий обитаемый и распаханный юго-западный край острова от низкой равнины, начинался другой Мале-он – кучерявый от густых древесных зарослей.

– Другой Малеон… – эхом повторил мои мысли землянин.

Впрочем, фраза здесь на слуху, ее произносят, инструктируя гостей планеты.

Лаперуз все пытался высмотреть что-то.

«Уж не база ли интересует тебя, гость? Если начали с Малеона, значит, ищете наобум, и не факт, что найдете схрон, спрятавший беглецов. Скорее всего, займетесь сбором сведений обо всех бункерах подряд и только потом будете сужать круги».

– Говорят, по ночам Ило живет по зловещим законам, – сказал Филиас, опершись на перила и окидывая взором окрестности.

Эриданец отрезал:

– Местная разновидность групповой паранойи. Послушать, так здесь не океан с его мегатварями, а джунгли – самое опасное место.

– Возможно, местным виднее? – заметил я.

– Мне случалось бывать на Перлите, там свои страсти, так что я воздержусь от комментариев. Космос велик. Каждый верит во что хочет, и лишь Эридан предпочитает ничему не верить и анализировать, – процедил Лаперуз.

Пожалуй, с учетом сложившихся обстоятельств, будет правильным посеять в моих новых знакомых убеждение насчет смертельно опасных флорников.

Сам я считаю, что бункеры, а тем более высокогорные базы – абсолютно надежное убежище, но об этом Фармопулосу и Лаперузу лучше не знать.

Оставив площадку с подзорными трубами, мы поднялись по последним пролетам Небесной Лестницы к хоботу-трапу нашего аэрокрафта.

Команда в полном составе встречала нас на входе в летающий отель. Капитан в парадной форме радушно приветствовал всех и объявил в микрофон, что экипаж дарит каждому туристу памятный сувенир: майку с изображением «Золотого грейпфрута» и элегантный браслет с местным аметрином насыщенного фиолетового цвета – как память о незапланированном посещении острова Малеон. Потом капитан предложил заключить пари со всеми желающими на сто местных кредиток – большая сумма. Пари было следующим: если мы не встретим танцующих медуз, довольно редкий вид морских кишечнополостных, капитан лично вручит выигравшему сто кредиток. Если «танцующие» покажутся туристам, выплачивать деньги ему не придется.

«Но это еще не все! – заговорщицки произнес капитан Левицкий. – Мне тоже нужен свой маленький интерес в этом деле. С вашего позволения, я возьму символический штраф с того, кто пропустит это замечательное зрелище – как раз такой, чтобы хватило на стаканчик коктейля всем членам команды. Согласны?»

Команда «Золотого грейпфрута» встретила предложение с энтузиазмом, туристы тоже улыбались, несогласных среди них не было. Отдых на Ило Семилунном по качеству превзошел все их ожидания: ни дня без сюрпризов, гостям делали подарки и дарили сувениры, и, кроме того, планета попалась действительно экзотичная.

«А сейчас – вперед! Нас ждет невероятная рыбалка!» – так сказал капитан.

Ветер почувствовал себя лучше только после полудня. Следы ожогов затягивались быстро, но не настолько, чтобы к нему вернулась подвижность. Не зная, куда себя деть, галерец принялся доставать вторую белль вопросами о патрульном офицере, подозревая, что Анна знает что-то, но не желает сообщать ему.

– Чтобы ты не вздумала горевать, Анни, если твой офицерчик вообще вычеркнул нас из своих планов. Он сейчас небось дома и небось выкручивается, объясняя, с какого звездеца понесся в эпсилон. Я его предупредил, чтобы не вздумал вешать угон кораблей на меня – иначе ему не поздоровится. И он как будто отказался от идеи свалить все на парня с «Галеры». Но полагаться на этого патрульного я бы не советовал. И вообще, все патрульные мутные. Они по жизни сами по себе: привыкли, что начальство далеко и никто им не указ, и ребята говорят, проворачивают втихаря разные делишки. Анни, только глазом моргни – я тебе подгоню пару-тройку суперских ребят с курса летных практик. Вы-бе-решь дружка сама-а-а! Белль!.. – кричал он в спину скрывшейся в лесу Анны.

Анна ушла к звездолету прямо через джунгли, ориентируясь на одинокий клык утеса вверху холма, видимого с высоты ее роста, и на верхушку буйно цветущего лириодендрона, потому что вчерашняя выжженная сезамами тропа почти заросла. Она собиралась снова обратиться к кораблю: готов ли звездолет принять людей? Но что-то сдерживало. Как будто «Игла‐2» стартует сразу же, лишь она закроет за собой люк. Но Мрию нельзя оставлять на этой планете одну. Одну – потому что Ветер в счет не шел, от него Мрии проку немного; с галерцем возни еще больше, чем с Надьеждой…

И где-то в городе остался офицер Тимох.

Тимох…

Имя его – как шелест листвы…

Вторая белль обошла «Иглу‐2» и пристроилась под кораблем на аппарели.

Металл наклонного схода приятно нагрелся на солнце, Анна легла животом на аппарель, сняв платье и подстелив его под себя. От жаркого послеполуденного солнца тело спасал какой-то высокий тростник, вымахавший за одну ночь рядом с кораблем. Узкие тростниковые листья умиротворяюще шелестели от малейшего движения воздуха. Солнечные лучи проникали сквозь заросли, но не были обжигающими. От далекого тюльпанного дерева донесся едва различимый аромат. На удалении нестерпимо приторный запах этого растения казался приятным. С другой стороны настигла легкая волна горьковатого запаха – они вчера проходили мимо сырой ложбины, заросшей мясистыми сочными листьями, так пахло в ложбине.