Демонология Сангомара. Яд и Меч - Д. Дж. Штольц

Огромное здание, трехэтажное, занимающее целый квартал своими внушительными размерами, с бессчисленными проходными залами, встретило Юлиана густой завесой дешевого южного табака. Весь первый этаж деревянной и старой таверны занимала харчевня, а на вторых и третьих этажах сдавались комнатушки. С накинутым капюшоном граф Лилле Адан скользнул сквозь широченные двери и приземлился за один из столов в главном зале, около стены, куда рассеянный свет от свечей и окна почти не дотягивался. Там Юлиан надеялся остаться неузнанным.

Сейчас из-за наплыва северян в городе хватало высоких людей, а потому очередного бледного мужчину в простом облаченье приняли за одного из членов экипажа восьми кораблей, оставшихся в порту до зимы.

— Здравствуйте. Что Вам подать, господин? — вежливо обратилась к молодому мужчине крепкая на вид служанка в сереньком платье.

— Пива и кашу, ячменную.

Нужно было что-нибудь заказать, чтобы не казаться очередным зевакой и претендентом на знакомство с вышибалой. Тот, кстати, стоял у барной стойки и трепался с трактирщиком, жалуясь, что рослые северяне пытаются устроиться на его место и просят жалованье в два раза меньше.

В таверне было очень шумно. Кто-то похлебывал из мисок, кто-то жевал мясо, были те, что лишь пили со смурным либо веселым видом. Кое-где сидели большой компанией, сдвинув сразу несколько столов вместе. Как и Юлиан, в таверне по углам прятались и подозрительные одиночки, что посматривали из-под капюшонов на всех прочих. В общем-то, обычный день из жизни харчевни. В углу у камина горланил северный менестрель, прибывший на корабле. А рядом с потешником, развлекающим посетителей за монетку песнями, стояли несколько огромных бочек с напитками, откуда служанки набирали кружки.

Перед Юлианом на стол грохнулась здоровенная кружка пива, а затем и трясущееся месиво склизкой каши, кажется озимого ячменя. Подняв голову, граф ласково поблагодарил служанку и вложил в ее ладошку четыре бронзовичка, а та, увидев перед собой лицо весьма красивого мужчины, покраснела и расцвела. После окрика трактирщика девушка покинула северянина. Впрочем, она постоянно оборачивалась и поглядывала на незнакомца, который все-таки показался ей знакомым, словно она его где-то уже видела.

Под столами шастали псы и клянчили у посетителей таверны еду. На пол летели кости и грубые корки хлеба, которые собаки тут же подхватывали и вгрызались в них как можно скорее, чтобы поспеть съесть, пока не отобрали другие. Одна из дворняг, коротколапая, с виду сплошной грязный комок шерсти, залезла под стол с Юлианом. Принюхавшись, она зарычала в сторону вампира, за что получила сильный пинок по морде и с визгами убежала из таверны. Ее скулеж утонул в шуме харчевни и остался незамеченным.

— Работы совсем нет, — произнес мрачно на Северной речи моряк за соседним столом, сидя в окружении таких же, как и он.

— А ты был там, где эти жирные богатеи обитают? — спросил другой, чуть ниже, но такой же сероглазый и бледный. — Был за площадью, за храмом, среди купален и прачечных?

— Был, но они не понимают по-нашему. Черт бы их побрал. Это земли Альбаоса, какого демона они не понимают наш язык?!

— Мне вчера блудница из того белого дома на углу у пристани сказала, что ноэльцы считают себя южанами, — уже чуть тише промолвил третий член экипажа северного корабля из Афолеона.

К столику, где сидело на лавках порядка десяти мужиков с Севера, подошла молодая девчушка. Стол, за которым устроились моряки, был пуст — видимо они попали в таверну незадолго до Юлиана.

— Что будете, господа? — поинтересовалась на Аельском языке барышня, вытирая руки о грязный передник.

— И эта туда же, — буркнул один из мужиков, ничего не понимая. — Милочка, ты можешь по-нашенски все сказать, по-северному? Или кукуха южная в темечко клюнула?

— Я вас не понимаю, господа, — как можно вежливее улыбаясь, произнесла служанка, которой не понравились грубые мужские слова, смысл которых она не знала, но чувствовала, что ничего хорошего они не значили.

Над столом, расположенном среди моря хаоса, переговоров и чавкающих и пьющих звуков, нависла тишина. Северные мужики, чей капитан и ревизор единственные понимали по-аельски, но отсутствовали в таверне, растерянно озирались, ища хоть какую-то помощь глазами. Наконец, один из моряков, одетый в старый рваный кафтан поверх шосс, увидел Юлиана. Тот для вида ковырялся ложкой в каше.

— О, да это ж наш! И поди ж, заказал себе чего, значит знает язык. Эй, мужик! — громко позвал графа моряк Парт. — Ты понимаешь по-ихнему?

— Да, понимаю, — Юлиан поднялся из-за стола и перенес тарелку с кашей да кружку с пивом за стол к мужикам. Те подвинулись на лавках, сгрудились и уступили место.

— Во, хорошо. Слушай, что у них тут самое дешевое? Закажи какую-нибудь кашу да пива на нас всех. Как у тебя.

— Хорошо, — кивнул головой Старейшина и повернулся к девушке, произнеся следующие слова по-аельски. — Дайте этим господам, пожалуйста, кашу на всех и пива.

— Как скажете, — улыбнулась служанка и ушелестела исполнять заказ.

С благодарностью мужики взглянули на незнакомца, явного северянина, судя по высокому росту, синим глазам, черным волосам и бледному лицу. Некоторые, особо ушлые, уже подумывали о том, как бы приспособить этого вежливого и мягкого на вид человека на поиск работенки для всей оравы моряков.

— Спасибо, друг, подсобил! — произнес боцман Бернард. — Ты с какого корабля будешь? С Нахеллевского кнорра?

— Нет. Я давно здесь живу.

— По бледной роже не скажешь! — прогромыхал другой моряк, старый и бородатый, уже поглядывая голодным взглядом на несущую несколько тарелок служанку таверны. — Мы с ребятами из Афоллы. Это северный порт в Белом Афолеоне.

— А не знаешь ли ты насчет какой-нибудь работенки, а, друг? Как звать тебя, кстати? — вставил свое слово Парт, который сейчас думал лишь о том, чтобы обеспечить себе пропитание до зимы. — Наш капитан-то обосрался выйти из порта, а вот даренов даже на жратву не отсыпал, сказал, мол, сами добывайте.

— Увы, не знаю. Зовут меня Уильям.

— Ооо, истинно северное имя, у меня так брата младшего кличут, — с удовлетворением отметил Бернард.

Наконец, на столы были поставлены тарелки с кашей и деревянные кружки с пенистым пивом, самым дешевым. В полном молчании голодные мужики застучали ложками, забыв на время о незнакомце. Юлиан же продолжал рассматривать посетителей таверны и слушать их разговоры. Говорили обо всем. О самопровозглашении короля Авгусса императором, а также о том, что этот же император в последние годы прикован к постели из-за странной болезни. Активно судачили и о том, что Глеоф отказался от дарена в качестве основной монеты и перешел на южные сетты.

Южане же, в свою очередь, очень живо обсуждали предстоящее Рабское Торжище, когда в Зунгрун съедутся все именитые рабовладельцы, даже с дикого и дальнего Юга. Поговаривали также об отравлении короля Айрекка неизвестным ядом, перед которым все веномансеры при дворе оказались беспомощны. А Королевства Нор’Эгус и Нор’Мастри будто бы находятся на грани войны из-за пограничного города на важном торговом перепутье.