Демонология Сангомара. Яд и Меч - Д. Дж. Штольц

Спустившись по каменистому берегу к тихой воде в сумерках, Нюй Кха задумчиво посмотрел в сторону южного берега озера, где вдалеке виднелось прекрасное и чистое от деревьев место. Потом вздохнул и повернулся к графу. Тот все видел и надеялся, что смог хотя бы занести семя сомнения в душу нага.

— До встречи, благош-шловленный водой.

— До встречи, — Юлиан улыбнулся и кивнул нагу, а затем окружающему его племени. — Подумай над моим предложением, Нюй Кха.

— Нет… — покачал упрямо темноволосой головой наг.

Нюй Кха, обменявшись рукопожатием с Юлианом, снова задумчиво посмотрел на свою руку. Уже на протяжении нескольких десятилетий этот жест почему-то удивлял весьма молодого нага. Юлиан проводил долгим взглядом исчезающую в водах семью полузмеев, пока, наконец, последняя макушка не скрылась в озере и водное зеркало не стало гладким и тихим. Затем, вздохнув, повел лошадь к тропе по каменистому бережку вверх, а там уже взобрался на Тарантона и направился домой.

* * *

Спустя два дня

Темнело. Стоял вечерний штиль, и в воздухе разносилась песня цикад. Юлиан полусидел на скамье в глубине сада, под сенью лорнейских сосен. Подложив под шею и спину заботливо предложенные Фийей подушки граф смотрел куда-то вдаль, ничего не видя перед собой. Полутьма уже укутала Ноэль тягучей вуалью, и слуги вернулись в свои комнаты в пристройке около хозяйского особняка.

Эта часть потаенного сада, где отдыхал Юлиан, была скрыта от любопытных глаз, и сюда заходили разве что садовники, чтобы навести порядок, да слуги с важными новостями. И вот сейчас, когда раздались легкие, но осторожные шаги, граф приподнял голову и придержал падающую подушку.

Из-за угла каменной садовой арки, оплетенной пышным плющом, показался Вицеллий Гор’Ахаг. Он привычно ощупал все вокруг себя взглядом, а уже лишь после этого присел на деревянную скамью рядом с графом. На веномансере была надета его любимая красная пелерина, а под накидкой — темно-серое платье с золотыми пуговицами. На боку висела привычная твердая сума, из которой ловкие пальцы вампира извлекли приготовленную бутыль.

— Доброго вечера, учитель, — с улыбкой произнес Юлиан, вслушиваясь в далекие крики ночных птиц и стрекот цикад.

Вицеллий остался безмолвен. Приняв из сухощавых пальцев старика склянку, Юлиан вынул пробку и принюхался, сначала привычно попробовав часть крови, а затем выпил и все остальное.

— Зиалмон… — прошептал граф, и Вицеллий лишь кивнул.

Болезненное и худое лицо вампира выражало некоторое беспокойство. Из-под тонких бровей колючим взглядом Гор’Ахаг вцепился на прикрывшего глаза Юлиана, а губы сжались в одну линию.

— Я переговорил с твоей матерью, Юлиан, по поводу нашего разговора.

— Зачем? — граф недовольно взглянул на веномансера. — Я же, когда спрашивал Вас про медуз, просил ничего не говорить матушке.

— Я был обязан сообщить госпоже. Ты рискуешь понапрасну.

— Ну и что же она сказала? Хотя я уже подозреваю… — последовал тяжкий вздох. В который раз Юлиан убеждался, что обещаниям старого веномансера доверять не стоит.

— Запретила совершать задуманное тобой. Это неразумно и глупо! И я с ней, между прочим, согласен.

— Почему неразумно? Учитель, вы сами поначалу сказали, что это здравая идея.

— Мало ли что я говорил! Если с тобой что-нибудь случится, пострадаю я.

— Вас это никак не касается. Идея моя.

— Но область-то моя, Юлиан! Ты не простолюдин, чтобы рисковать своим здоровьем ради других.

— Страдают и наши карманы, мастер.

— Карманы легко набить снова, если поднапрячь чернь. Она для того и живет.

Старый веномансер закинул нога на ногу и посмотрел сердитым взглядом на графа Лилле Адана, который своей безумной затеей грозил испортить Вицеллию всю беззаботную старость, обеспеченную и сытную.

— Сегодня гонец принес из Луциоса печальную весть. Спящий… То есть Левиафан буквально у Голубого Когтя пожрал два выходящих из бухты судна.

— Ну что ж, — Вицеллий как ни в чем не бывало развел руками. — Все умирают. Это те корабли, что задержались из-за погрузки?

— Да. Некоторые не смогли покинуть Нериумовскую бухту сразу же после указа.

— Глупцов сгубила жадность, — по губам Вицеллия проползла, подобно змее, ядовитая улыбка, и пожилой мужчина погладил шершавыми пальцами любимое паучье кольцо.

Из-за кустов олеандра показалась крепенькая девушка с чуть сутулой спиной. Карими глазами она раболепно посмотрела на Вицеллия и согнулась в поклоне.

— Тео Вицеллий. Вам подать подушки под голову? — тихонечко произнесла дрожащим голосом Кайя, служанка-айорка Вицеллия Гор’Ахага.

— Если бы мне были нужны подушки, я бы позвал тебя. Уйди с глаз моих.

Когда рабыня виновато кивнула и с подушками под мышками развернулась, чтобы уйти, старый веномансер закатил глаза и сморщился.

— Слабоумное создание. За тридцать лет ее пустая голова так и не запомнила правила, — донеслись до ушей Кайи слова веномансера.

Чуть позже тихий шелест арзамасовой юбки по выложенной камнями дорожке оповестил Юлиана о том, что скоро к нему с Вицеллием присоединится и Мариэльд де Лилле Адан. Граф шумно выдохнул, ожидая спор. Через полминуты из-за каменной ограды, оплетенной плющом и укрытой сенью сосен, показалась графиня. Две серебристые толстые косы лежали на плечах, а голубые глаза тепло взглянули на сына.

— Доброго вечера, матушка, — Юлиан подскочил со скамьи и, наклонившись, обнял хрупкую пожилую женщину.

— Доброго… доброго…

Женщина направилась к середине скамьи и мужчинам пришлось резко подвинуться в стороны, чтобы хозяйка Ноэля села туда, где ей вздумалось.

— Ваше Сиятельство, вы сегодня замечательно выглядите, — поцеловал сухую руку Мариэльд старый веномансер.

— Я знаю, Вицеллий. Юлиан, ты решил похоронить себя в желудке Левиафана и лишить меня сына? — Мариэльд подняла тонкие брови и выжидающе посмотрела на вампира с полуулыбкой на приоткрытых губах.

Юлиан никогда не видел матушку сердитой. Она всегда держала на губах улыбку и вела себя так, словно все происходящее случалось в соответствии с ее задумкой. Но слуги и все окружающие считали, что лучше не испытывать судьбу лишний раз, и исполняли все сказанное графиней моментально.

— Не лишу, матушка, — как можно увереннее заявил Юлиан. — Вериатель обещала помочь.

— Я теперь должна надеяться на милость своенравной кобылы?

— Нет, матушка, что Вы… — Юлиан взял худенькую руку женщины в свою и осторожно погладил. — Вериатель всегда приходит на зов. Это же моя Вериатель. Все получится.

— Не получится. Я запрещаю тебе выходить в море.

Как ни в чем не бывало хозяйка Ноэля откинулась на вовремя подложенную веномансером подушку, прикрыла глаза и стала наслаждаться пением цикад. Над потаенным садом нависла гнетущая тишина, а вибрирующий стрекот насекомых накалял ее еще сильнее. Юлиан молчал, а Вицеллий, делая вид, что изучает цветок голубого олеандра, высаженный по бокам скамьи в кадки, ждал продолжения. Наконец, граф Лилле Адан устало улыбнулся и распрямился.