Сейчас. P.S. Во веки веков. Книга 1 - Яна Рихтер

засомневалась, что меня действительно любят. Как-то он сказал, что, если бы у него была возможность, он бы уменьшил меня до размера Дюймовочки и спрятал меня от всего мира, носил бы постоянно с собой, на груди, в специальном кармане. Он не считал любовь мужской слабостью, и я понимала, что мне повезло.

На улице при свете фонарей было так красиво, что не хотелось идти домой. Я кружилась вокруг себя, пока он держал меня за руку, потом мы танцевали, а потом потеряли равновесие и завалились в сугроб. Мы лежали в холодном пушистом снегу и целовались, а потом, лежа на спине, делали снежного ангела и ловили снежинки ртом.

Когда мы зашли домой, Дима быстро поставил чайник, помог мне снять мокрую одежду, завернул в одеяло и пошел набирать ванну. В гостиной поблескивала украшениями наша хвойная красавица, огоньки гирлянды подмигивали мне. Я сидела на диване в коконе одеяла, пила чай с корицей, и мысленно тёрла ему спинку в душе – он тоже замерз, и ему надо было согреться.

В ванной я согрелась, расслабилась, закрыла глаза. Я так сильно его любила, что не могла даже на секунду перестать думать о нём. Я думала о нашем будущем, слушала себя, и понимала, что не представляю себя нигде кроме как рядом с ним. Я чётко знала, что после получения школьного аттестата буквально в течение недели я перееду жить сюда. Потому что я не выдержу ещё даже месяц вдали от него. Кстати, для меня уже приготовлен отдельный шкаф и две полки в комоде. Он ждёт меня.

Дверь открылась, он зашёл и присел рядом. Я открыла глаза. Он притянул моё лицо ладонями и поцеловал. Он был без футболки, и я без риска намочить одежду начала гладить его плечи. Его красивые сильные руки опустились под воду. Впервые он был так близко, у меня перехватило дыхание. Он намыливал мою кожу мыльными руками, не забывая целовать мою шею. Потом развернув передо мной полотенце, глядя мне в глаза, он дождался, пока я выйду, завернул меня в полотенце, поцеловал, подхватил на руки и вышел из ванной.

* * *

Я открыла глаза, едва рассвело. Из сна меня вырвало его дыхание. Добрый дышал. И делал он это громко, мне в ухо, уткнувшись в мои волосы. Он обнимал меня одной рукой, я прижималась к нему горячей кожей, я прижималась к нему моей обнаженной душой.

Память вспышками показывала мне картинки прошедшей ночи. От воспоминаний по коже пробежал холодок, и я покрылась мурашками. Это случилось. Всё, что произошло этой ночью, превзошло все мои ожидания. А я действительно ждала этого, часто думала и представляла, как это будет. Ни в одной моей фантазии не было такой нежности. Казалось, что всю жизнь он копил её именно для меня, для самого первого раза. Я растворилась в ней, полностью подчинившись ему. Не осталось ни одного квадратного сантиметра кожи, который он не поцеловал бы. Я следовала за его руками, губами, отзываясь на любое его прикосновение. Он был потрясающим. Всё было прекрасно. Потому что я его любила. Потому что он не был первым – он был единственным. Между нами не было смущения, страха сделать что-то не так, всё было абсолютно естественно. Я принадлежу ему, и теперь мы одно целое. Поцеловав его ладонь, я опять провалилась в сон.

Утром он улыбался. Смотрел на меня как на восьмое чудо света и улыбался. Он трогал лицо, волосы, целовал плечи и прижимал к себе. Мне хотелось услышать от него какие-то слова, потому что я видела, что нам надо что-то друг другу сказать, поделиться самими сокровенными мыслями. Но пока мы лежали абсолютно счастливые и улыбались, глядя друг на друга, как идиоты.

– Ты лучшее, что могло случиться в моей жизни, – он притянул меня и поцеловал, – Тебе больно?

– А ты что, хочешь продолжить? – я посмотрела на него и плотоядно улыбнулась.

– Точно не сейчас, – он рассмеялся.

– Что, всё так плохо? «Зови бобров»?

– Что? – он непонимающе впился в меня взглядом.

– Ну, брёвна это же по части бобров, да? – мы заржали почти в унисон.

– Дурында ты! Это был космос! У меня такого ещё не было.

– В смысле, я что, похитила твою невинность? – я захихикала.

– Это был первый раз с тем, кого я люблю. Очень сильно люблю.

– О, только не надо мне говорить, что есть большая разница, – сказала я, и ох как не хотела слышать ответ.

– Огромная разница. Как будто раньше и не было ничего. До тебя. Спасибо, что я первый.

– А вот и нет, не первый, – он удивленно посмотрел на меня, – Ты – единственный.

Когда он пошёл в душ, я последовала за ним. Стоя под струями воды, я прижималась к его большой сильной спине и ладонями чувствовала толчки его сердца. Была какая-то особенная близость в том, чтобы, стоя на цыпочках, целовать любимого мужчину в стриженый затылок под струями воды.

Потом я в его футболке наливала нам кофе и нарезала бутерброды, а он сидел за стойкой, смотрел на меня и улыбался. Он был не здесь, я видела по его глазам, он о чем-то думал.

После завтрака мы пошли гулять. Ветер ещё не успел подняться, на улице было морозно и снег ещё даже не начали убирать. Я шагала по сугробам, следуя за Димой, который решил, что нам непременно нужно прогуляться. Я вдыхала морозный воздух, щурила глаза и держала его руку двумя руками.

Новый год решили праздновать дома, мы отклонили все приглашения, и погрузились в приготовление праздничного ужина. Под «Иван Васильевич меняет профессию» я нарезала салаты, Дима воевал с курицей, мы смеялись, шутили и пили глинтвейн.

Поужинав часов в десять, мы переместились на пол напротив телевизора. Привычка осталась неизменной, и, несмотря на то, что прошло уже достаточно много лет, мы, как и в детстве, предпочитали посиделки на полу – диванные подушки, пара пледов и мы.

– Почему ты хмуришься?

– Я? – я рассеянно думала, где же я опять спалилась.

– Я же вижу. Ну, о чём думаешь?

– Ты точно хочешь знать?

– Эй, я же вижу – о чем-то думаешь и накручиваешь себя.

Я закатила глаза.

– Ну, колись, мелкая.

– Всё, что у нас было, ну ты понял. Вот всё это ты делал и с Оксаной, – я замолчала, а потом добавила, – Прости, понимаю, что ты старше и всё такое…

– Нет. Это только твоё. Я такой только с тобой, – он притянул меня к себе.

– Ты же помнишь,