Семь грехов памяти. Как наш мозг нас обманывает - Дэниел Шектер

Но несмотря на поразительное сходство в активации зон при истинном и ложном узнавании, были и интересные намеки на различия. Часть лобной доли, которая, как мы полагали, задействовалась при заучивании или же при отслеживании воспоминаний, при ложном узнавании работала сильнее. Участники будто бы чувствовали нечто странное в таких словах, как сон и иголка, и тщательно их изучали, прежде чем сдаться перед мощной иллюзией, созданной памятью. Также во время истинного узнавания сильнее активировалась часть височной доли на поверхности левого полушария – в области, где хранятся звуки слов. Могло ли ПЭТ-сканирование отличить истинные воспоминания от ложных, даже когда сами участники сделать этого не могли?

Возможность применить визуализацию мозга для отделения правды от вымысла – в кабинете психотерапевта или в суде – очень привлекательна. В романе Джеймса Гальперина «Машина истины» (The Truth Machine) технология мозгового сканирования была усовершенствована до такой степени, что с ее помощью можно было отделять правду от лжи[179]. Политики давали обещания под наблюдением сканера, способного мгновенно выявлять ложные намерения. Конечно, отделять правду от преднамеренной лжи – не означает различать истинные и ложные воспоминания, ибо лжец хочет обмануть, а тот, кто неверно помнит, верит в то, что говорит правду, – и все же перспектива «машины истинной памяти» захватила воображение журналистов, обклеивших мою дверь листочками с номерами телефонов. Поможет ли ПЭТ разрешить споры о вернувшихся воспоминаниях о жестоком обращении в детстве, когда один человек ярко помнит ужасное насилие, а другой твердо его отрицает? Поможет ли решить, не ошибается ли память очевидца?

Подобные вопросы волнуют, а ценность ответов на них для общества огромна. Но результаты наших экспериментов заставили меня окатить мечтателей ушатом ледяной воды. Сходство между истинным и ложным узнаванием было поразительным и повсеместным, различия – незначительными и не более[180]. Задание было экспериментальным, и еще неизвестно, как его приложить к нашей привычной жизни. Мы проводили тест только в определенных условиях и не знали, получим ли мы те же результаты, изменив какой-либо аспект методики. И если судить по нашему исследованию, то нейровизуализацию еще не скоро применят для различения истинных и ложных воспоминаний и в суде, и где бы то ни было.

Вскоре мы проверили первоначальные выводы, и итоги подтвердили мою осторожность. Оказалось, что различия в мозговой активности при истинном и ложном узнавании зависят от деталей тестирования. Из-за ограничений ПЭТ нам пришлось проверять все прежде изученные слова в ходе одного сканирования; все связанные по смыслу с заученными, но не представленные в списке – в ходе второго; а все новые и никак не связанные с заученными – в ходе третьего. Эта особенность побуждала наших добровольцев тщательно изучать воспоминания, и только потом они отвечали «было» или «не было», ведь все слова в том или ином сканировании казались им одинаково знакомыми (или незнакомыми). Мы предположили, что именно внимательная проверка и способствовала различным паттернам мозговой активности при истинном и ложном узнавании.

Чтобы проверить эту идею, мы записали электрическую активность мозга при помощи датчиков, прикрепленных к голове в разных местах. Датчики улавливали «событийно-связанные потенциалы», отражающие электрический отклик мозга при воздействии специфических сенсорных раздражителей. Эти потенциалы позволяют отслеживать мозговую активность с интервалом всего в несколько тысячных долей секунды, и, в отличие от ПЭТ, которая дает картину мозга в среднем за минуту, технология событийно-связанных потенциалов [181] позволяет нам смешивать в одном-единственном тесте памяти и заученные слова, и те, что связаны с ними, и те, что никак не связаны[182]. В этих условиях ранее заученные слова или близкие к ним «приманки» кажутся знакомыми по сравнению с новыми словами, не имеющими никакого отношения к изученным, и вероятность того, что испытуемые будут судить о них поспешнее, возрастает. В этом исследовании мы не выявили никаких достоверных различий в электрической активности мозга при истинном и ложном узнавании.

Эти результаты дают нам важный и благой урок. Как и в исследованиях Гэри Уэллса – где от условий проведения испытания зависело число «ложных тревог» у свидетелей, – физиологические данные предполагают, что условия экспериментов, побуждающие участников внимательно исследовать свою память, расширяют различия между истинными и ложными воспоминаниями. И этот вывод был подтвержден в исследованиях на основе различных методик, призванных вызвать ложное узнавание.

Другие ученые записывали электрические сигналы для проверки мозговой активности при ошибках сопряжения памяти (например, когда люди вспоминали слово Spanish после того, как видели слова spaniel и varnish). Такие ошибки происходят из-за того, что люди неверно связывали стойкое ощущение знакомства, выявленное в двух ранее представленных слогах, с тем, что видели их вместе как единое целое. Результаты показали: ошибки сопряжения памяти можно отличить от истинных воспоминаний. Электрические отклики разнились, когда студенты верно вспоминали и показанные им ранее слова, и когда ошибочно утверждали, будто запомнили совершенно незнакомые слова или «слоговые приманки» (новые слова, у которых был только общий слог с ранее изученным: к примеру, Spanish, когда в списке было только varnish). При ошибках сопряжения памяти и при точном запоминании реакции оказывались совершенно иными, но при «ложной тревоге», когда появлялись новые слова или «слоговые приманки», они были неотличимы от «нормальных».