Мария Стюарт - Стефан Цвейг

Опасность всегда благотворна для Марии Стюарт как личности. Лишь в самыетрудные минуты, требующие величайшей внутренней собранности, становится ясно,какие незаурядные дарования кроются в этой женщине: нерассуждающая железнаярешимость, быстрый, живой ум, схватывающий все на лету, неукротимая, можносказать, геройская, отвага. Но для того чтобы эти силы взыграли, должны бытьпотревожены глубинные залежи, таящиеся в этой богатой натуре. Только тогда ееспособности, рассыпанные с детской беспечностью, сгустятся в несокрушимуюэнергию. Кто хочет согнуть эту женщину, лишь помогает ей выпрямиться во весьрост. Любой удар судьбы; если смотреть вглубь, ей на пользу, как нечаянноебогатство, как бесценный подарок.

Эта ночь ее первого унижения меняет в корне характер Марии Стюарт, меняетнавсегда. В горниле жестоких испытаний, когда ее слишком беспечная доверчивостьбыла обманута одновременно мужем, братом, друзьями и подданными, этаженственная, мягкая натура приобретает твердость стали и вместе с тем упругуюподатливость хорошо откованного на огне металла. Но как добрый меч двуостр, такдуша ее двулика с той страшной ночи, положившей начало всем ее невзгодам.Великая кровавая трагедия началась.

Только мысль о возмездии владеет королевой, когда, запертая в своей спальне,узница вероломных подданных, она мечется из угла в угол, перебирая и взвешиваяв уме все одно и то же: как ей прорвать кольцо своих врагов, как отметить закровь верного слуги, которая еще теплыми каплями стекает в щели пола, какобуздать, поставить на колени или перед плахой тех, кто святотатственно поднялруку на нее, помазанницу божию? Рыцарственная воительница, жестоко потерпев отлюдской неправды, она считает, что против врагов все средства дозволены ихороши. С ней происходит превращение: неосторожная, она становится осторожной,скрытной; слишком честная по натуре, чтобы сказать неправду, она учитсяпритворяться и хитрить; всегда справедливая и прямая с людьми, она теперьприложит все свои незаурядные способности, чтобы обратить против врагов ихсобственные козни. Бывает, что за день человек выучится тому, чему его ненаучили месяцы и годы; именно такой суровый урок преподан Марии Стюарт на всюжизнь; кинжалом заговорщиков прикончили на ее глазах не только верного слугуРиччо, они убили беззаботную доверчивость и непосредственность ее души. Какаяошибка – довериться предателям, быть честной с лжецами, какая непростительнаяглупость – открыть свое сердце тем, кто вовсе лишен сердца! Нет, притворяться,скрывать свои чувства, хоронить злобу, уверять в любви тех, кого навеквозненавидел, и, затаив ненависть, ждать часа, когда удастся отомстить заубитого друга, – часа возмездия! Все силы приложить к тому, чтобы скрытьсобственные помыслы и усыпить подозрения врагов, пока еще опьяненных победой;лучше на день, на два притворно смириться перед негодяями, чтобы потомокончательно их усмирить! За такое чудовищное предательство можно отплатитьлишь предательством, но только еще более смелым, дерзостным, циничным.

Во внезапном озарении, которое в виду смертельной опасности подчас нисходитдаже на беззаботные и вялые души, составляет Мария Стюарт свой план. ДоколеДарнлей держит руку заговорщиков, ее положение безвыходно, это ясно ей спервого взгляда. Только одно может ее спасти: пока еще не поздно, расколотьблок заговорщиков, вбить в него клин. Если цепь, стягивающую ее шею, нельзяразорвать махом, значит, надо исхитриться перепилить ее в самом слабом звене:пусть один из предателей предаст остальных. А кто среди жестковыйных мятежниковсамый малодушный, ей слишком хорошо известно: конечно же, Дарнлей, heart ofwax, восковое сердце, которое любая сильная рука лепит по своему произволу.

Первый же ход Марии Стюарт мастерски задуман и психологически верен. Онаобъявляет, что чувствует приближение схваток. Волнение прошедшей ночи, зверскоеубийство, совершенное на глазах у женщины на пятом месяце беременности, сполным основанием подсказывали возможность преждевременных родов. Мария Стюартделает вид, будто ей очень плохо, и ложится в постель – никто не посмеетнавлечь на себя обвинение в чудовищном бессердечии, отказав страждущей в уходеее камеристок и врача. А это, собственно, все, что ей покамест нужно, еестрогое заключение нарушено. Наконец-то у нее появляется возможность послать снадежной служанкой весточку Босуэлу и Хантлею и все подготовить к задуманномупобегу. Более того, угроза преждевременных родов поставила заговорщиков, и вособенности Дарнлея, в крайне затруднительное положение. Ведь дитя, что онаносит под сердцем, – наследный принц Шотландии, наследный принц Англии; какаяответственность падет на голову отца-садиста, который для удовлетворения своейличной мести повелел злодеянию совершиться на глазах у беременной женщины, темсамым убив младенца в ее чреве! Теряя голову от страха, спешит Дарнлей вопочивальню королевы.

И тут разыгрывается совершенно шекспировская по масштабам сцена, своейблистательной смелостью идущая в сравнение разве лишь с той, где Ричард IIIперед гробом убитого им супруга домогается любви его вдовы[43]– и в том преуспевает. И здесь непогребенное тело все ещеваляется на земле, и здесь убийца и соучастник убийц стоит перед жертвой,которую он подло, бесчеловечно предал, и здесь искусное притворство извергаеткаскады дьявольского красноречия. Никто не присутствовал при этой сцене;известны лишь ее начало и исход. Дарнлей спешит к жене, которую лишь вчеранещадно унизил и которая в первом неподдельном гневе поклялась ему в такой жебеспощадной мести. Как Кримгильда над трупом Зигфрида[44], она еще вчера потрясала стиснутыми кулаками, грозя врагамрасправой, но, так же как Кримгильда, за одну эту ночь научилась скрывать свойгнев. Сегодня Дарнлей не находит вчерашней Марии Стюарт, этой гордо восстающейпротивницы и мстительницы; перед ним лишь бедная, сломленная женщина,смертельно усталая, больная, с робкой нежностью взирающая на него, своегонеумолимого тирана-мужа, который показал ей, чего он стоит. Тщеславный глупецуже мнит себя победителем, ведь он достиг всего, о чем только смел мечтать:наконец-то Мария Стюарт снова у его ног. Едва почувствовав его железную руку,она гордая, надменная, покорилась. Стоило ему убрать этого итальянскогопроходимца, как она вновь готова служить своему истинному господину иповелителю.

Человека умного и рассудительного такое внезапное превращение, верно,заставило б насторожиться. У него бы не отзвучал еще в ушах пронзительный крикэтой женщины, которая только вчера, сверкая глазами, как смертоносной сталью,называла его предателем и сыном предателя. Он вспомнил бы, что гордая дочьСтюартов не прощает оскорблений и не забывает обид. Но, как все тщеславныелюди, упивающиеся лестью, Дарнлей легковерен, и, как у всякого глупца, у негокороткая память. К тому же – о, каверзная судьба! – из всех мужчин, когда-либолюбивших Марию Стюарт, он, этот пылкий мальчик, особенно к ней вожделеет: скакой-то собачьей преданностью льнет чувственный юноша к ее телу: ничто так нераздражало и не оскорбляло его все это время, как пренебрежение, с каким онастоль явно уклонялась от его объятий. И вдруг – о, неслыханное чудо! – желаннаялюбовница снова в его власти. Пусть не уходит, пусть остается с ней этой ночью,молит строптивица, – и вмиг он растаял, он снова нежен и покорен, ее слуга, ееверный холоп. Никто не знает, какой прельстительной ложью свершила Мария Стюартэто чудесное превращение. Не прошло и двадцати четырех часов после убийства, аДарнлей, обманувший ее вместе с лордами, смиренно готов на все и будет из кожилезть, стремясь обмануть вчерашних сообщников; с еще большей легкостью, чем тесманили его на свою сторону, возвращает королева к себе своего раба. Он выдаетей имена всех участников, он готов содействовать ее побегу, малодушно идет он ина то, чтобы стать орудием мести, которая в конце концов сразит и его самого,архипредателя и коновода. Послушным орудием покидает эту спальню тот, кто вошелв нее, казалось, господином и повелителем. Одним усилием разорвала Мария Стюартдушившую ее цепь – и это лишь несколько часов спустя после жестокого унижения:глава заговора неведомо для заговорщиков стал их заклятым врагом, гениальноепритворство победило притворство низменное.