Сеть - Павел Астахов

– Ты затеяла опасную игру, Мия, – сказал Павлов, не скрывая недовольства. – Тебе нужно было известить меня раньше, чем ты ввязалась в подобную переписку.

– Я лишь хотела проявить инициативу. А что? Ты за меня переживаешь? – спросила Мия, пристально глядя на адвоката.

– Конечно. Как переживал бы за любого другого, кто подверг бы себя неоправданному риску, – уже спокойней ответил Артем.

– Не волнуйся. Пока все в порядке, я пока ничего конкретного этому кадру не сообщила. Можешь почитать нашу болтовню.

Павлов приблизил лицо к экрану монитора, вчитываясь в текст переписки. Последние фразы были такими:

Арни: «Прости, что лезу в душу, но мне важно знать, почему ты во всем разочаровалась… Тебя бросил любимый? Или ты тяжело больна? Может, над тобой издеваются?»

Была…: «Я скажу тебе, но чуть позже. Не так все сразу. Мы ведь едва знакомы. Тяжело открывать душу первому встречному, согласен?»

Арни: «Да, конечно. Но я был бы очень рад, если бы доверилась мне. Вот увидишь, ты скоро поймешь, что мы с тобой очень похожи… я буду ждать от тебя письма!»

Павлов хмыкнул и, наведя курсор на страницу Арни, щелкнул мышью. Под его аватаркой, на которой был изображен распятый на кресте ангел, висело изречение Луция Сенеки: «Прибегать к смерти так же постыдно, как и избегать её».

– Гм… У римского философа, поэта и государственного деятеля были и более яркие высказывания, – сказал Павлов. – Но твой приятель остановил свой выбор именно на этом.

– Мне тоже надо что-то себе в статус поставить, – с озабоченным видом произнесла Мия. – Если уж лезть в волчью яму… Сейчас погуглю в Инете, какой-нибудь афоризм найду.

– Не надо ничего искать. Пиши, – сказал Артем, двигая в сторону девушки ноутбук. – «Вспоминать о смерти – значит жить без мысли о ней».

– Это ты сам придумал? – полюбопытствовала Мия, проворно набивая текст.

Павлов покачал головой.

– Это слова нашего классика, Льва Толстого. Там есть второе предложение. «О смерти нужно не вспоминать, а спокойно, радостно жить с сознанием ее постоянного приближения».

– Клево, – похвалила Мия. – Гляжу, на память не жалуешься!

Она взглянула на экран, и ее лицо оживилось:

– Он здесь. Что мне ему написать, адвокат? Что я переехала старушку и меня грызет совесть? Или что у меня рак в последней стадии и мне остались считаные дни?

– Сплюнь, – строго сказал Артем. – Выдумала тоже… К тому же ты выслала модератору свою фотографию. Может, они в одной связке. Умирающие от рака так не выглядят.

– Опа. Еще одно письмишко, – пробормотала Мия.

«Привет, солнышко. Как ты? У меня сегодня весь день хреновое настроение. Думал о тебе. Мне тоже все до смерти надоело. До смерти – значит в прямом смысле слова. Не хочу больше жить, как и ты… Расскажи мне свою историю. А потом я тебе свою», – прочитала она вслух и повернулась к Артему:

– Павлов, придумывай уже что-то. У меня фантазия дальше сбитой старушки не идет. Меня бросил парень? От меня отказались мои родители? Ну?

Голос Мии дрожал от напряжения.

– Не торопись, – безмятежно сказал Артем. – Если все так серьезно, история должна быть правдоподобной.

– Я должна ему хоть что-то ответить, – возразила девушка. – А ты пока сочиняй.

«Арни, скажи мне честно. Умирать – это страшно?» – отпечатала Мия.

Ответ не замедлил прийти:

«Говорят, что нет. Якобы вокруг все стихает, краски и цвета блекнут. До тех пор пока ты не оказываешься в сияющей белизне. Как будто ты попал в облако. Там нет ни боли, ни страдания… Честно, я читал, как один парень пытался «выпилиться», но остался жив. Он подробно описывал ощущения… И сказал, что как только будет шанс, он повторит попытку, и на этот раз он уйдет безвозвратно. Он уплывет наверх, как уставший кит…»

– Выпилиться? – повторил Артем. – Это означает покончить с собой?

– Судя по всему, да, – кивнула Мия. В окне ее переписки вспыхнуло новое сообщение:

«Расскажи, что с тобой случилось», – настойчиво попросил Арни.

Павлов сцепил пальцы в «замок».

– Так, пошли ва-банк. Пиши следующее. У тебя приемная семья. Своих настоящих родителей ты никогда не видела. Дома скандалы, к тебе постоянно приставал отчим. Однажды на очередной гулянке он воспользовался моментом и тебя изнасиловал. У тебя беременность. В полицию ты не обращалась, потому что боишься отчима. О беременности ты никому не говоришь по той же самой причине. Если правда вскроется, тебя убьют. А живот уже невозможно скрывать, поэтому счет пошел на дни. Жизнь превратилась в нескончаемую муку, и терять тебе больше нечего. Ребенка от этого мерзавца не хочешь, даже если бы удалось сбежать. Мол, дорогой мой Арни, что посоветуешь?

Павлов умолк, невозмутимо глядя на Мию, которая таращилась на адвоката, словно он внезапно заговорил на туземном диалекте.

– Во даешь, – едва промолвила она. – В какой-то момент я даже была готова поверить, что это все действительно происходит со мной.

– Пиши, – сказал Артем, кивком показав на монитор. – Твой приятель уже волнуется.

Пока Мия щелкала клавишами, Павлов с задумчивым видом смотрел в окно.

– Как бы то ни было, этот Арни так, салажонок, – произнес он. – Мелкая сошка. Помнишь, ты говорила, что в почте Саши было приглашение в какое-то другое сообщество?

– Было дело, – не отрываясь от экрана, проговорила Мия.

– Раз уж вы так спелись с этим Арни, осторожно поинтересуйся, что это за группа. Я подозреваю, что «Затишье» лишь стартовая площадка, типа промежуточной ступеньки. Наверняка там есть рыба по-крупней.

– Скорее всего, – отозвалась Мия. – Не знаю. Я лишь технарь, а тактик и мозг – ты.

Напечатав письмо, она тоже посмотрела в окно.

– А солнышко-то уже село. Чувствую, беседа будет долгой и интересной. Я тебя не задерживаю, адвокат? Рабочий день-то уже давно тю-тю.

Павлов усмехнулся:

– Мы, конечно, можем переместиться куда-нибудь в кафе. Но что-то мне подсказывает, что для нашей работы мой кабинет – оптимальный выбор. Может, согреть чаю?

– Было бы неплохо, – согласилась Мия.

Пока Павлов набирал из кулера в чайник воду, Арни прислал новое письмо:

«Я поражен твоей историей. Представляю, о чем ты думаешь. Наверное, ты ненавидишь себя и своего ребенка».

Когда Мия зачитала это, Артем сказал:

– Не совсем верно. Ты ненавидишь себя. А к ребенку ты равнодушна. У него нет будущего. Ты не хочешь обрекать его на нищенское существование. К тому же, раз ты забеременела от пьяного отчима, младенец может появиться на свет с патологией. Так что вопрос о целесообразности суицида даже не обсуждается, он решен. Со своими приятелями говорить на эту тему нет смысла – во‑первых, их почти нет, во‑вторых, те, кто остался, будут отговаривать. Главное теперь – как это сделать. Ты боишься боли, поэтому спрашиваешь его мнения.