Некоторые рубашки не просвечивают - Эрл Стенли Гарднер

Репортер тут же побежал к телефону.

В Рино сыщик из «Риверсайд-отеля» уже связался с детективомКрамером Лоусоном из местного отделения полиции. Морт Эванс и я присоединилиськ ним.

Во время полета Эванс проникался скепсисом по отношению кмоей версии. Он мрачнел, и мои акции опускались ниже и ниже.

В Рино, узнав, что в камере хранения отеля лежит портфель сдневником Кэдотта, Эванс немного повеселел.

Рино в штате Невада — это город, который бодрствует вседвадцать четыре часа в сутки. Наверное, некоторые жители все-таки спят ночью,но это трудно выяснить. Зато в любой час ночи его улицы заполнены людьми, несобирающимися ложиться в кровать. Именно для них работают игорные дома города,рестораны и клубы.

Сидя в вестибюле «Риверсайд-отеля», можно познакомиться совсеми категориями приезжих в Рино. Пижоны из ближайших городишек, разряженные вковбойские костюмы; туристы, проигравшие в рулетку больше, чем собирались, ипоэтому погруженные в мрачные мысли; туристы, выигравшие и пребывающие врадостном возбуждении; туристы, восхищенные красотами города…

Большинство туристов приезжают в Рино на ночь-другую, этоединственный способ избежать полного банкротства или же сберечь свой выигрыш.Но те, кому улыбнулась фортуна за игорным столом, сразу же воображали себявеликими везунчиками и просаживали огромные суммы.

Были в Рино и влюбленные пары, совершающие романтическоепутешествие. Для этих голубков — что выигрыш, что проигрыш — все было хорошо.Они упивались друг другом и были счастливы одной лишь возможностью держаться заруки. Романтика за деньги — дикий парадокс нашего времени.

Мы сидели в вестибюле, а время шло.

Эванс начал подремывать, потом поудобнее устроился в креслеи негромко захрапел.

Крамер Лоусон игнорировал меня. Для него я был простобалласт.

Я чертовски устал, но не мог уснуть. Ломал голову, пытаясьпридумать такой расклад карт, при котором я бы не остался совсем без взяток. Япроклинал себя за верность клиенту, за то, что поехал в чертов мотель кКэдотту. Однако у меня было смутное чувство, что, если бы ситуация повторилась,я поступил бы точно так же.

Эта черта моего характера беспокоила и Берту, и меня.

Мне не нравился Фишер, но, начав работать на него, я делалвсе, что было в моих силах. Он был моим клиентом, этим все было сказано.

Зазвонил телефон, и бой подозвал детектива из Рино:

— Вас, мистер Лоусон, из полицейского управления.

Лоусон не счел нужным что-то сказать мне, но извинился передсыщиком из отеля и подошел к телефону.

Минут через пять он вернулся, и на его лице было написанонедоумение.

Он потряс Эванса за плечо, пытаясь его разбудить.

— А?.. В чем дело? — спросил тот, спросонья оглядываясь посторонам.

— Какого черта вы нас дурачите? — сердился Лоусон.

— Что вы имеете в виду?

— Почему вы нам не рассказали, что дело связано с похищениемКросби?

— Я ничего не знаю о похищении Кросби.

— Черта с два не знаете… «Сан-Франциско экзаминер»напечатала сегодня статью, а пресс-агентство распространило ее по всей стране.Сегодня утром газета города Рино перепечатала ее. Вы дали им всю информацию: оженщине с ее материнским комплексом, об усыновлении ребенка, о том, что выкупбыл только прикрытием… и, судя по статье, вы полетели на самолете в неизвестномнаправлении в неизвестное место назначения, причем ваша поездка связана с вашейверсией.

Эванс побагровел и повернулся ко мне:

— Это, наверное, твоя очередная пакость…

Я ткнул его в бок:

— Посмотрите!..

В дверь отеля входил Горас Даттон.

Эванс оглянулся, заметил Даттона, повернулся ко мне исказал:

— Я собираюсь порадовать себя хотя бы тем, что не позволютебе затоптать этого несчастного. Ты прожженный, двуличный обманщик.

— Так вы хотите взять дело в свои руки и раскрыть убийствоКэдотта или позволите этому делу просочиться сквозь пальцы?

Эванс зло посмотрел на меня, затем снова перевел взгляд наДаттона.

За окнами светало, воздух в отеле был совершеннонеподвижным, каким-то застывшим. Свежесть раннего утра резко контрастировала сбледными лицами людей, не спавших всю ночь. Свет электрических ламп казалсякричащим и слишком резким на фоне солнечных лучей.

Даттон даже и не подумал о том, чтобы как-то оценитьситуацию.

Он окинул вестибюль отеля усталым взглядом человека,которому пришлось проделать за ночь неблизкий путь на автомобиле. Мы едвауспели спрятать свои физиономии за развернутыми газетами. Впрочем, и без этихмер предосторожности он мог не заметить нас. Усталость и эмоциональноенапряжение совсем доконали парня. Его жизненные силы были на исходе.

Он подошел к камере хранения и подал служителю квитанцию.Тот отдал ему портфель.

Даттон направился к выходу, не замечая, что за ним следуютдетективы в штатском. Он подошел к своей машине и там был арестован офицеромместной полиции. Потом детективы вместе с Эвансом запихнули его в автомобиль иотвезли в полицейское управление.

Через полчаса Даттон во всем признался. Полицейские нехотели, чтобы я был свидетелем методов, которыми они пользовались при допросе,но мне разрешили сидеть в соседней комнате, оборудованной микрофонами, в товремя как Даттон диктовал свое признание стенографисту.

Вкратце история была такова. Горас Даттон и Джордж Кэдоттдружили. Они часто встречались, беседовали об искусстве, создавали новый стильв живописи…

Все это было до смерти деда Джорджа. Но затем Джордж сильноизменился, стал раздражительным и начал подозревать свою кузину Кэролайн, женуДаттона, в убийстве их деда. Это была сущая чепуха, но эта идея, зародившаяся вболезненном мозгу Кэдотта, росла и давала свои плоды. Даттон ничего не знал оподозрениях Джорджа, и они встречались как ни в чем не бывало.

Затем приехал сыщик из Лос-Анджелеса и начал разыскиватьКэдотта. Тогда в игру вступила бывшая жена Джорджа Кэдотта Лоис Марлоу, которойхотелось уберечь свое имя от газетной шумихи. Она посоветовала Джорджуисчезнуть, припугнув его тем, что сыщик может обвинить его в соучастии вубийстве деда. Кэдотт поехал в Вальехо и остановился там в «Роудсайд-мотеле»под вымышленным именем. Перед отъездом он рассказал Горасу Даттону, куданаправляется, но не раскрыл полностью причину. Тут у Даттона появился сыщик ДональдЛэм. Выдав себя за коллекционера, он купил картину Гораса и убедил его в том,что ему удалось создать новое направление в живописи. Вне себя от радостихудожник позвонил Джорджу, чтобы сообщить ему о своих радужных перспективах.