Война самураев - Кейра Дэлки

Минамото Ёситомо все еще крепился духом после новостей о бегстве императора. Простояв очередную ночь в ожидании воинства Тайра, которое так и не появилось, он решил вознаградить себя за труды и отправился домой спать. Однако не минуло и двух часов, как явился гонец из дворца с недобрым известием.

Поздним утром в поместье примчатся Гэнда Ёсихира. Спешившись, он тотчас бросился к Ёситомо.

— Отец, я был у святилища Камо, когда услышал. Это правда? Император и отрекшийся государь укрылись в Рокухаре?

— Император — по-видимому, да. Что до ина — никто не знает, куда он пропал.

— Что же делать? Может, отправиться в Рокухару к государю на поклон, как все?

Ёситомо хмуро покосился на сына:

— Минамото двум господам не служат. Я клялся в верности повелителю Нобуёри и тем самым связал с ним судьбу нашего рода.

Может, я зря его выбрал, но слова своего назад не возьму — иначе кто за нас вступится?

— Как скажешь, отец, — произнес Ёсихира, смятенно оглядываясь. — Только… мы ведь не пойдем против императора?

— Мы сделаем так, как прикажет главнокомандующий.

— И что же он нам велит? Ёситомо вздохнул:

— Пока ничего. Скорее всего он еще спит. Однако ничто не мешает нам подготовиться. Опроси своих людей и знакомых и составь список тех, кто еще верен Нобуёри или по крайней мере желает сражаться на нашей стороне. Тогда и посмотрим, что можно сделать.

— Уже иду, отец.

— Передай своему брату Томонаге, чтобы собирался в бой. О малыше Ёритомо я сам позабочусь.

— Хорошо, отец.

Гэнда Ёсихира удалился, а Ёситомо принес из своих покоев небольшой лакированный сундук и пошел к своему сыну Ёритомо.

Мальчику в ту пору минуло всего тринадцать, и Ёситомо, шагнув через порог его комнаты, ощутил, как чувства теснятся у него в душе, словно грозовые тучи: надежда сменялась гордостью, а та — страхом.

— Сын мой, ты слышал, что происходит?

— Да, отец. Слуги только об этом и судачат. Мы будем сражаться с Тайра?

Он держался с таким поразительным спокойствием, словно спрашивал о визите к родственнику или прогулке по саду.

«Холодное выдалось утро», — отметил Ёситомо, а вслух произнес:

— Да, сын. И раз это будет твоя первая битва — битва, которая определит судьбу нашего рода, я кое-что тебе принес. — Он поставил сундук перед мальчиком. — Это я собирал для тебя с того-самого дня в Хатимангу. Помнишь, что тогда случилось?

Ёритомо кивнул:

— Хай, знамение с белыми голубями.

Ёситомо поднял с сундука крышку.

— Этим доспехом владел твой дед, Ёсииэ. Он зовется «Восемь драконов». Видишь, на грудном панцире узор из переплетающихся драконов? Ёсииэ был также благословен Хатиманом, вот я и подумал, что этот его доспех должен достаться тебе.

Мальчик смотрел на него во все глаза, не говоря ни слова.

Ёситомо извлек из ларя первый предмет одеяния — перчатки лучника. Ёритомо уже распустил узел волос на затылке и спрятал их под шапку эбоси, а вместо обычной одежды надел кимоно с узкими рукавами и широкие шаровары. Отец начал обряжать его в броню: натянул на руки перчатки югакэ — сперва левую, в которой держали лук, из жесткой ткани с кольчужным верхом, а затем правую, из мягкой кожи, чтобы натягивать тетиву.

Затем Ёситомо вручил сыну поддоспешник — куртку и подходящие хакама, помог их надеть, закрепив на теле шнуровкой. Поверх брюк застегнул поножи сунэатэ, три связанных вместе чеканных наголенника, а вместо сандалий обул в ботинки из медвежьей шкуры. После этого Ёритомо встал на ноги и дал отцу укрепить на себе пластину с набедренником, ваидатэ, прикрывавшую правую часть туловища во время стрельбы. Затем настал черед латных наручей — левой и правой, которыми стягивали рукава поддоспешника.

Наконец Ёситомо достал из сундучка верхний доспех о-ёрой. Восемь драконов отличались необычно широкими просветами меж металлических пластин, скрепленных вместе белой парчовой тесьмой. Там, где оплечье и юбку покрывал китайский узор «лев в круге», броня была укреплена металлическими заклепками, а на грудном панцире красовалась бронзовая насечка в виде восьми драконов, из-за которой доспех и получил свое прозвище.

Начал Ёситомо с каркаса до, продолженного снизу набедрен-никами-кусадзури. К панцирю крепились широкие наплечники содэ, во многом заменявшие щит при отражении вражеских стрел.

Наконец Ёситомо повернул сына спиной к себе и поправил узел агэмаки, который удерживал наплечники вместе.

— Теперь ты одет как подобает настоящему воину, — гордо произнес он. — Вот меч, именующийся Хигэкири, Секущий бороды. Им также владел твой прославленный пращур. Береги его, сын мой, и используй во правое дело.

— Слушаюсь, отец. — И мальчик неловко привязал ножны к бедру.

Напоследок Ёситомо вручил ему длинный лук и колчан стрел с серо-черным оперением.

— Теперь тебе никакой враг не страшен. Вот твой шлем — надень его, когда будешь седлать коня.

Едва они закончили, как прибежал Ёсихира.

— Отец, мне только что доложили…

Ёситомо обернулся и увидел, как побледнел его первенец.

— Что такое?

— Трое наших воевод: Ёримаса, Мицуясу и Мицумото — отправились в Рокухару — примкнуть к Тайра. По их словам, они предпочли изменить нам, нежели трону.

— Вот как… — Ёситомо уронил взгляд.

— Сокрушим их, отец? — спросил Ёритомо. Ёситомо глубоко вздохнул.

— Если мы уведем часть сил из дворца, чтобы мстить предателям, то можем проиграть в основной битве. Если Тайра победят, собрать другое войско будет много труднее. Нет, придется их отпустить. А теперь поспешим во дворец и поднимем на бой тех, кто еще с нами.

Ёситомо проводил сыновей взглядом, когда те заторопились во двор седлать коней. И хотя юный Ёритомо едва не тонул в своем взрослом доспехе, передвигался он как будто без труда, а Восемь драконов ходили вокруг него ходуном, словно им не терпелось его защитить и увлечь в битву.

Повелитель Киёмори также облачался для боя. В час Дракона[39], однако, ему было велено явиться в гостевое крыло Року-хары, отведенное для императора, поэтому на собрание знати, назначенное еще накануне, Киёмори явился в простом синем кимоно, перчатках и иолупанцире ваидатэ на нравом боку, стянутом черным шнуром.

Он осторожно вошел и уселся спиной к стене рядом с дверью, надеясь остаться незамеченным, чтобы как можно скорее уйти и заняться обороной Рокухары.