Люби меня мертвым - Питер Джеймс

Энджи игриво пошевелила ножкой.

Шелби выпил вторую пинту, надеясь, что хоть это поможет. Но нет – вдруг он ощутил такую сильную тошноту, что едва добежал до туалета.

Пятница, 27 февраля

Зуб расположился на заднем сиденье лимузина, везущего его в аэропорт имени Джона Кеннеди. По возможности он всегда старался передвигаться по Нью-Йорку на лимузинах. Зуб терпеть не мог желтые такси. Водители часто лихачили, да и места на задних сиденьях было мало. Приходилось сидеть, уткнувшись носом в поцарапанную перегородку из плексигласа с встроенным экраном, по которому не показывают ничего, кроме надоевшей рекламы.

Такси Зуб брал только по необходимости. Как, например, в субботу. Впрочем, предстоящий ночной рейс до Лондона на самолете авиакомпании «Континентал» тоже не радовал. В эконом-классе на комфорт рассчитывать не приходится. Зуб всегда путешествовал экономом, потому что там летит больше народу и экипаж самолета не в состоянии уследить за всеми. Зуб давно уже усвоил – чтобы уцелеть, надо превратиться в хамелеона. Тогда тебя никто не заметит и не запомнит. Эта тактика очень ему пригодилась, когда служил снайпером. Зуб был человеком терпеливым и усидчивым, у него всегда хорошо получалось затаиться и выжидать. Впрочем, больше ему заняться было все равно нечем. Домой спешить не к кому – если, конечно, не считать Йоссариана, но с ним сейчас все в порядке. Должно быть, мама Миссик своими ласками и подачками окончательно разбаловала эту шелудивую дворнягу. Как и они с Йоссарианом, толстая, старая, некрасивая мама Миссик тоже была одинока. Поэтому трое и держались вместе. Мыкались кое-как и влачили убогое существование, не надеясь на что-то лучшее. Впрочем, последнее утверждение было не совсем верным – мама Миссик всерьез надеялась попасть в рай. Зубу же на такую удачу рассчитывать не приходилось – как бы там ни было, в рай его уж точно не пустят. Рай – это не для него.

Много лет назад

Прошло восемнадцать лет, но Джоди до сих пор помнила этот день в подробностях, и при одной мысли не могла сдержать довольной усмешки. Это было забавно. Что бы ни думали родители, Джоди находила все это ужасно смешным. Вспоминала и широко улыбалась. От радости, удовлетворения и того, как нелепо все себя вели.

Впрочем, тогда Джоди, конечно, не улыбалась и усердно делала вид, будто потрясена не меньше родителей.

Была первая годовщина со дня гибели Кэсси. Теперь Джоди почти не думала о старшей сестре, а в родительском доме о ней напоминали только фотографии. Джоди с удовлетворением отметила, что большой фотопортрет сестры, стоявший в рамке на подоконнике в гостиной – тот самый, на котором Кэсси была просто ослепительно красива, – успел заметно выцвести.

Везде было так много фотографий Кэсси, будто родители решили открыть музей ее имени. Еще бы – красавица Кэсси, всеобщая любимица. Ее обожали папа, мама, учителя… Безупречная Кэсси, девочка без недостатков. Джоди часто невольно гадала – если бы вместо сестры погибла она, стали бы родители так горевать и развешивать повсюду ее снимки? Это вряд ли.

Ни папа, ни мама не заметили, как Джоди потихоньку переставила большой фотопортрет из тени на свет. И результат уже сказывался – снимок заметно поблек. «Скоро совсем ничего не видно будет, – думала Джоди. – Вот и прекрасно, хоть одной фотографией меньше».

Днем вся семья ездила на могилу сестры. Папа специально отпросился с работы, а мама уволилась сразу после гибели Кэсси и до сих пор находилась в глубоком горе. «Сколько можно? – мысленно негодовала Джоди. – Ты же верующая! Каждое воскресенье в церковь ходишь, ни одного не пропускаешь! Так радуйся, что ваша драгоценная Кэсси на небесах. Там с ней, наверное, тоже все носятся».

Впрочем, для Джоди Кэсси теперь была не соперница – сестра лежала в дорогом гробу на большом кладбище возле Олд-Шорэм-Роуд. Там ей и место. Наконец-то можно вздохнуть свободно, думала Джоди, старательно рыдая и шмыгая носом. Надо же показать, как ей грустно, что сестра умерла – вернее, была жестоко отнята. Так было вырезано красивыми буквами с завитушками на белоснежном надгробии. «Кэсси Джейн Данфорт. Любимая дочь и сестра, жестоко отнятая от нас во цвете лет».

Спрашивается, при чем тут «жестоко отнятая»? Просто во время осенних каникул всей семьей ездили отдыхать в Корнуолл, там Джоди с Кэсси шли по прибрежной горной тропке, а Кэсси взяла и сорвалась. Конечно, пришлось немного помочь, но это совсем другая история, в которую лучше не вдаваться.

Вечером, лежа в кровати, Джоди записала в своем дневнике: