Р.А.Б. - Сергей Минаев

Я слушал все это, думая о том, что все топ-менеджеры поголовно прикрываются подобной лицемерной ложью. Наши корпоративные правила кишат лозунгами вроде «философия нашей корпорации – философия человечности», «люди – вот наша истинная ценность», «миссия нашей корпорации – построение доверия». На самом деле их истинная ценность – нажива, их миссия – превращение окружающего мира в два рынка: труда и сбыта, а их философия – безостановочное вранье.

В принципе, в извлечении прибыли нет ничего постыдного, проблема лишь в том, что корпорации утверждают, что работают для людей, тогда как получается, что люди живут, чтобы на них работать. Миллионы менеджеров, которых ежедневно обнадеживают пафосными обещаниями. Миллионы людей, которым внушили, что они преднамеренно счастливы.

Вместо опционов честнее было бы воздвигнуть нам памятник, на котором было бы начертано:

«Неизвестному менеджеру среднего звена. Имя твое неизвестно, подвиг твой никому не нужен».

Ты как Мальчиш-Кибальчиш, стоящий на горе. Только, в отличие от него, пароходы и самолеты акционеров, несущиеся мимо, не гудят и не отдают тебе чести, – просто потому, что не помнят, а был ли ты? А пройдут пионеры – те, что еще только собираются повторить твою судьбу, – так они еще и пивную бутылку бросят в облупившийся от дождей и снега монумент: «Это еще чо за нах?»

И вот когда Львов умолк, внезапно встал Нестеров и подрагивающим от торжественности момента голосом сказал:

– Андрей… Андрей, если, не дай бог, тебе придется уйти из компании – я уйду вместе с тобой.

Пауза. Блеск в глазах Львова.

– И я тоже, – проникновенно выдохнула Захарова.

Все вместе, практически без пауз:

– И я, – вторит Керимов.

– Сто процентов, я с другим шефом работать не буду, – кивает Евдокимов.

– А я такой команды больше не найду, – вторит ему Старостин.

– Я-то уж точно не останусь, – качает головой Загорецкий.

– Я с тобой, Андрей, в любую другую компанию, – пытаясь звучать не так фальшиво, присоединяюсь я.

Львов (после паузы, чуть не плача):

– Спасибо, ребят… честное слово… спасибо. Я же… вы же… мы же…

Рукопожатие с каждым, дополняемое ответными объятиями. Коллективная присяга на верность. Практически целование флага (жаль, нет корпоративного вымпела). Синхронные поцелуи Иуд. Мы не договаривались заранее. Нам было легко это сделать, потому что завтрашний день был для нас прост и ясен. Завтра в обед мы встречались с Воперовичем, чтобы купить его, заодно сдав Львова. Разменять между делом. Заложить в обмен на собственное спокойствие. Я же… мы же… вы же… мы же просто хотели обезопасить себя. Ничего личного, просто командная игра, business as usual…

У Алика Воперовича в кабинете всегда стояла ваза со свежими фруктами. В ней были черешня летом и мандарины зимой. А еще он постоянно пил воду без газа, что непосвященные могли истолковать как приверженность к здоровому образу жизни, или принять его за культуриста со стажем, или бывшего пловца, или любителя бега по утрам. И только пепельница, отставленная на подоконник, да сеточка морщин вокруг глаз говорили, что Алик не культурист, а обычный караокеист, которому постоянно не хватает витамина С.

Мы сидели у него в приемной, как нахохлившиеся воробьи зимой в метрополитене. Нас было трое: я, Нестеров и Загорецкий. Старостин в последний момент соскочил, сославшись на болезнь. А Керимов просто сказал, что он нам доверяет. Мы ждали пять, десять, пятнадцать, двадцать минут, а он все «мариновал» и «мариновал» нас, делая вид, будто занят с документами. Наконец зашли. Расселись за переговорным столом, придвинутым к столу Алика в виде основания буквы «Т», и повели неспешный разговор: «ну как успехи», «какие вообще новости», «когда думаете аудит закончить», «и чо по чем, хоккей с мячом». Алик иронично разглядывал каждого из нас, неторопливо очищая мандарин, и бессвязно отвечал на наши вводные вопросы, изредка косясь на монитор. На мониторе, за секунду того как первый из нас опустился на стул, мерцала анкета на «Одноклассниках. ру», теперь там был какой-то график.

– Ну, – не выдержал Алик, – короче, Склифосовские, чего пришли-то?

– Да вот тут по аудиту у нас опасения, – вкрадчиво начал Загорецкий.

– И какие же? Недостаточно детально вас опрашивают? Или наоборот, слишком придирчиво?

– Да, в общем-то все в порядке, – подключился Нестеров, – но есть нюансы. Да и кроме аудита есть разговор про… про Львова.

– Про Львова? – Алик рассмеялся и совсем отвернулся к монитору. – И чего Львов? Тиграм мяса не докладывает? Обижает вас?

– Ну, в целом, если в двух словах, – заелозил по стулу Нестеров.

– Слушай, Леха, – Алик налил себе воды. – Я тебя пять лет знаю. Ты давай не темни, а говори, чего вы хотите, конкретно.

– Если конкретно, то мы хотим сказать, что в целом у нас в департаменте все отлично, – взял на себя инициативу Загорецкий. – Продажи идут, рынок, сами знаете, падает. И этот аудит нас не только отвлекает, но просто загоняет в ступор. Нас допрашивают, как шпионов, а у каждого менеджера, сами знаете, всегда есть косяки…

– Но корпорации они не мешают. – Нестеров в обычной своей манере перегнулся через стол. – Мы, знаете, давно работаем автономно. Алик, мы же старожилы, научились сами себя организовывать. И если у Львова есть проблемы, мы не хотим, чтобы они стали нашими, понимаете? Мы-то работаем, понимаете?

– Конечно, есть и у нас промахи. – Я старался улыбаться как можно шире. – Кто-то где-то подворовывает, но все в пределах нормы, за каждым мерчандайзером не уследишь!

– А Львов, ну вы же в курсе. – Нестеров развел руками. – Да, начальник, да, ответственный за департамент, но деньги-то приносим мы. Поэтому ваш аудит больнее всего бьет по нам.

– Вы ведь от работы отвлекаетесь из-за него, – сделал соболезнующее лицо Алик. – Мерчендайзеры воруют, а вы следить не успеваете, и теперь вообще целыми днями в офисе, а они еще больше наворуют, да? Вы же из-за этого их и увольняете? А Львов, ну что Львов? Да он, если разобраться, только мешает. Тем более что у менеджеров – как ты Леша сказал? – всегда есть косяки.

– Угу, – с радостью принял игру Нестеров. – И не то чтобы большие, но это как повернешь. Из любой маленькой проблемы можно раздуть одну большую, правда?

– А мы и дальше хотим работать, – кивнул Загорецкий, – на благо компании. Мы в следующем году выстрелим так, что мало не покажется. Сами рассудите. Бонусы у нас урезают, премии наш начальник частенько отменяет. Раньше было лучше, а теперь… ну как за такую зарплату можно работать? У всех ведь семьи. Да еще истерики еженедельные его выслушивать…

– Сам-то он давно не в рынке, – уныло повесил голову Нестеров.

– А! Вот оно в чем дело! – Алик громко рассмеялся. – Вот в чем народные тяготы! Вас на чем-то поймали, а Львов прикрывать не хочет? Хотя вы его задницу весь год прикрываете своим честным трудом, так?