Вепрь. Скоморох - Константин Калбазов

Над судилищем повисла тишина. Многие взоры обратились на Виктора, отчего тот еще больше стушевался, тут же начиная прикидывать, что он такого по незнанию сделал не так, чем вызвал такую волну любопытства. Еще больше растерянности прибавил суровый взгляд Светозара. Отец небесный, да что не так-то? И вдруг его осенило. Подьячий уже было растворил уста, чтобы вновь вопросить, есть ли тот, кто готов уплатить недостающую сумму виры, когда Виктор выкрикнул.

— Я! Я готов уплатить! — Светозар все так же хмуро взирал на Виктора как на нашкодившего кошененка.

— Назовись, — хмуро бросил воевода.

— Добролюб родом Писаренко, сын Вторушин, — о как, а у скомороха еще и фамилия есть, которая сама собой соскользнула с уст, раньше он о том не задумывался. Вот только если от рода кто и остался, то это ему не ведомо, потому как сколько себя помнил, столько в скоморошьей ватаге и обретался, а после и оттуда ушел, став одиночкой неприкаянным ни от кого не зависящим и живущим сам по себе.

Единственный сидящий за столом с писчими принадлежностями внизу слева от крыльца подьячий, слегка высунув язык, как человек которому письмо дается с трудом, стал что-то писать в грамотке. Впрочем писал он очень споро, видать привычка осталась с те пор когда письму только учился. Виктор обратил внимание, что Смолин не стал спрашивать его о роде занятия, все же скоморох забирающий людей в закупы это несколько необычно, с другой стороны все присутствующие здесь вроде как и знали о нем.

Тут вдруг Виктора осенило, почему многие смотрели на него выжидательно и даже недовольно. Не иначе как воевода расстарался и пустил слушок о том, чтобы на кузнеца варежку не больно-то раскрывали. Среди присутствующих явно были те кто хотел бы этого мастера заполучить к себе, но чтобы не вызвать неудовольствия они могли сделать это лишь в том случае, если откажется он. А он не дурак от такого отказываться. Тормознул, не без того, но с кем не бывает.

Пока он расплачивался и получал грамотку на Богдана с домочадцами, суд продолжался своим чередом. Подошло время иных тяжб и судя по стечению народа дел намечалось много, но скорость с которой происходило вынесение приговора, говорила о том, что действо это долго не затянется и к обеду всех рассудят. По крайней мере, пока Виктор получал документ, воевода успел рассмотреть дело по побоям, назначив виру. Ох и скорый же тут суд и никакой тебе адвокатской братии.

Кузнец уже без железа, стоял в сторонке, обняв жену и дочку, высокую и статную девку и как так получилось, что не оженили и от неволи не уберегли. Ладно, то потом. Рядом стоял сынок и не скажешь что юнец еще, прямо как папка, косая сажень в плечах, не иначе как у отца за молотобойца был, а куда еще такого облома.

— У меня здесь еще дела есть, а вы ступайте в Сапожный переулок, я там на постое стою у Савоси. Знаете такого?

— Знаю, буркнул кузнец, — как видно и впрямь знакомы и дае возможно какая темная кошка пробежала между ними.

— Вот и ладно. Там меня и дожидайтесь.

Риску в том, что невольники сбегут практически никакого не было, потому как относительно спокойно они могли жить только на Длани. Река могучая, нечто на подобии Волги, куда стекались беглецы, как в мире Виктора на Дон. Тут даже поговорка была один в один: С Длани выдачи нет. Вот только бежать на ту волю народ особо не торопился. Да вольно, но сколько та воля продлится никто сказать не мог, ведь можно было и всю жизнь прожить в свое удовольствие, хаживая в походы, а можно было сразу попасть на аркан к степнякам, а уж та неволя куда как пуще будет. Потому бежать-то туда бежали, но только когда уж совсем невмоготу. Человек такое существо, что ему всегда хочется верить в лучшее, вот и семейство Ореховых верило, а если до края дойдет, тогда может и о бегстве подумать можно будет.

Часа через два с тяжбами было покончено и воевода перешел к делам экономической направленности. Иными словами, казна выставляла на выкуп имущество отошедшее ей при иных разбирательствах, как к примеру с давешним кузнецом. Тут тоже все шло по значимости и самым дорогим оказался именно постоялый двор у села Приютное, на слиянии Большого тракта и дороги из Меотида.

Опять у Виктора не нашлось конкурентов, хотя как он убедился здесь было нечто вроде аукциона, следующий лот был выкуплен после жаркой торговли. Как видно и тут воля воеводы была известна всем. Волков заметил, что как только он изъявил желание выкупить подворье, трое что-то недовольно бурча себе под нос направились на выход со двора воеводского дома. Наверное пришли на удачу, вдруг скоморох откажется от покупки. Насколько понял Волков, тут потому и не спешили с выкупом, что не хотели переплачивать, а потому ждали когда казна сбавит цену. Что касается подворья кузнеца, так его на торги не выставляли, так как то уже было передано потерпевшей стороне, о чем они получили грамотку одновременно с Виктором, сразу после принятия решения.

Получив документы на недвижимость, Волков тут же покинул кремль. День только-только перевалил заполдень, а потому времени было в избытке, чтобы еще кое-что успеть. Постоялый двор ему достался теоретически со всеми пожитками прежнего хозяина, вот только он уже не первый месяц был в ведении местных чиновников, которым доподлинно было известно о том, что тот будет продаваться с молотка, по всему выходило, хозяйство было обобрано по полной. Значит нужно закупаться всем необходимым. Он только зубами заскрежетал от отчаяния, потому как даже не представлял с чего начать. И дернуло же его связаться!

С другой стороны, а где будет легко? Ничего, осмотрится, притрется, не такое уж и мудреное дело встретить проезжих, накормить, спать уложить, задать корм скотине, да посмотреть за своим хозяйством. Он-то житель городской, но с дачей знаком был не понаслышке, а что касаемо скотины и остального, то местные не в лукошке найдены, чай разбираются в чем-нибудь. Одним словом особых проблем возникнуть не должно было, а вот как начать сам процесс, что сделать в первую очередь, а что во вторую, тут уж было не все так просто.

Дом встретил его шумно. Стоя посреди двора и удерживаемый соседями Савося, сверкая свеженьким с пылу с жару синяком, разорялся на имущество Виктора, то есть на кузнеца Богдана, всячески грозясь его непременно лишить живота. Тот стоял красный от натуги с сжатыми кулаками до белизны суставов и катал желваки на скулах. Виктор тут же смекнул в чем тут дело. Ну, Савося, достал.

— Чего это тут? — Громко, но спокойно, эдак по хозяйски поинтересовался Виктор.

— А-а-а, явилси, — тут же переключился на него хозяин подворья, — Чего это тут деется, холопы твои совсем распоясалися. На честной люд бросаются с кулаками, — тут он скорее всего приврал, потому как если бы получил кулаком от Богдана, то голова его такого не выдержала бы, как у предыдущего оппонента, но то что он схлопотал и именно от кузнеца сомнений не было.

— Плати виру, или до воеводы дойдем, — а вот и женушка его, эта своей выгоды ну нипочем не упустит. Надо срочно разруливать не то и впрямь дорого может выйти, рядовое в общем-то происшествие.

Все было ясно как божий день. Увидев на подворье новых людей, Савося по старой привычке тут же ломанулся туда. Коли кузнец знает его, то знакомство скорее всего обоюдное и вряд ли они ладили, судя по отношению Богдана на сообщение о месте жительства Виктора. Град небольшой, новости расползаются быстро, а уж при отсутствии развлечений и подавно. Вот и решил видать сапожник покуражиться над тем кому не повезло в этой жизни больше, потому как история его ему была известна.