Кочевая кровь - Геннадий Сорокин

– Мы познакомились ровно месяц назад, но это ни о чем не говорит. Он любит меня и хочет на мне жениться. Мы уже подали заявление, так что в октябре я сменю фамилию. Теперь самое главное. Я хочу, чтобы ты с ним познакомился и сказал свое мнение о нем как о человеке. Ты неплохо разбираешься в людях. Свежий взгляд мне не повредит.

– А если я выскажусь о нем только в негативном плане? Тогда ты отменишь свадьбу и будешь искать нового мужа?

– Андрюша, ты же не свинья! Есть объективные обстоятельства, по которым я никогда не стану твоей женой, так зачем же ты мне будешь палки в колеса вставлять? Ты минуту назад говорил, что будешь мне другом, а не злобным ревнивцем, у которого невесту из-под носа увели. Или ты мне врешь все утро?

– Клянусь аурой над могилой старика Кусакина, я не солгал тебе ни единого слова. Если ты хочешь, чтобы я познакомился с твоим женихом, я согласен. Я не стану обливать его грязью и дам ему самую объективную оценку, на которую только способен. Кстати, Марина как-то без моих советов обошлась и ничего паренька подыскала.

– Я не Марина, мне надо знать твое мнение.

– Говори, когда и куда я должен прийти. Кстати, кстати, кстати! А в каком качестве я появлюсь перед твоим женихом?

– Как в каком? – искренне удивилась она. – Ты бывший муж Марины. Про меня и тебя мой жених ничего не знает. Я не собираюсь перед ним свои секреты раскрывать. Ты придешь к нам в следующие выходные и вернешь долг, который я тебе, как бывшему родственнику, давала. Я приглашу тебя за стол, посидим, ты познакомишься с моим женихом, а потом расскажешь свое мнение о нем.

– К «вам» – это имеется в виду, что он уже у тебя живет? Быстро, однако. Не успела высохнуть пыль от моих копыт, как появился новый жеребец.

– Андрей, я ведь обидеться могу. Мой жених у меня не живет и со мной не спит. До регистрации брака он ко мне не прикоснется. Он терпеливый мужчина, подождет первой брачной ночи.

– А, как это, собственно говоря… – замялся я. Нужные слова на ум не приходили, а ссориться с Натальей я не хотел.

– А вот так! – весело передразнила она. – Если он меня любит, то дурацких вопросов задавать не станет. Джентльмены, Андрюша, в грязном белье не копаются. Я, конечно же, не собираюсь ему лепить историю о девочке-недотроге, но о моих мужчинах он знать ничего не будет.

– Наташа, давно тебя хотел спросить: а если твой внезапно появившийся дар так же внезапно уйдет, что тогда? В библиотеку вернешься?

– Андрей, у меня не дар работать с цифрами появился, у меня пробудилась способность аналитически и абстрактно мыслить. Это как умение езды на велосипеде – если оно есть, то со временем не пропадет. Не смогу работать программистом, найду другую работу. Держи сто рублей, это будет «долг», который ты принесешь.

За разговорами мы прошлись по единственной асфальтированной аллейке в парке туда-сюда несколько раз. Редкие прохожие, попадающиеся навстречу, не обращали на нас внимания. Наверное, они принимали нас за семейную пару, обсуждающую предстоящую покупку стиральной машины.

В парке было тихо, щебетали птицы. Наталья большую часть прогулки держала меня под руку. Я ощущал тепло и упругость ее тела и был счастлив, как бывает счастлив человек, удачно разрешивший запутанную проблему; как грузчик, забравшийся по шатающемуся трапу на борт судна с тяжелым мешком на плечах; как путник, три года пешком пробиравшийся через леса и горы к холодному северному морю.

«Она больше никогда не будет моей? А ведь это славно! Из мути непонятных отношений я вылез на берег и теперь-то точно знаю, что там, позади, все закончилось и продолжения больше ждать не стоит. Господи, облегчение-то какое!»

У поворота на полуразрушенный детский городок мы остановились. Шустрая белка спрыгнула на дорожку напротив нас. Я достал сигареты, снял с пачки целлофановую обертку, присел на корточки, помял целлофан пальцами. Белка, привлеченная шуршанием, сделала пару осторожных шагов ко мне, принюхалась, подпрыгнула на месте и убежала в кусты.

– Все как в жизни, – сказал я. – Шуршащая обертка всегда будет привлекательнее шишки на сосне.

– Старик Кусакин по этому поводу ничего не говорил? – сдерживая улыбку, спросила Наталья.

– Говорил. При случае расскажу тебе его суждения о поспешной женитьбе. Пошли, Наташа, я сделаю все, как ты пожелаешь.

На выходе из парка мы попрощались и разошлись в разные стороны.

В следующее воскресенье я был у Натальи. Она открыла мне дверь, одетая в платье, которого я раньше не видел. Волосы Наталья перекрасила в русый цвет. Даже в плохо освещенном коридоре было видно, что до моего прихода она посидела с косметичкой перед зеркалом.

«Не для меня же она так нарядилась! – подумал я. – Вот как надо мужчину подманивать! Пришел к девушке в гости – она встречает тебя не в мятом халате, а в модном платьишке, с накрашенными губками. Мятый халатик появится потом, после регистрации брака».

– Наталья Михайловна, простите за внезапное вторжение, я вам долг принес, – я протянул хозяйке полтинник. – Остальное потом верну, как заработаю.

Наташка, поджав губы, показала мне кулак.

– Проходите, Андрей Николаевич, я вас чаем угощу! Вы давно были в Верх-Иланске? Я уже который месяц к маме вырваться не могу.

Она провела меня в зал. Посреди комнаты, за покрытым скатертью столом, сидел незнакомый мужчина лет тридцати. Мужчина был в рубашке с длинными рукавами, при галстуке, на левой руке – часы «Электроника» в металлическом корпусе.

– Леонид, – представился он.

– А как по батюшке? – спросил я.

– Я предлагаю без формальностей – просто Леонид. Меркушин.

За все время совместной жизни с Натальей стол в зале мы накрывали один раз, на Восьмое марта, когда принимали гостей. Ни разу в жизни Наташа не выставляла передо мной вазочку с печеньем. У нас под-разумевалось: захочешь – сам возьмешь. А тут – все как в благородном семействе: скатерть белая, вместо домашних кружек – чашки из сервиза.

«Вот так надо ловить рыбку на живца! – подумал я. – Белка сразу распознает обман, а наивный мужик клюнет!»

– Мужчины, – проворковала Наталья, – быть может, по рюмочке, за знакомство?

Меркушин отказался. Глядя на его постную физио-номию, я почувствовал кураж.

– Отчего бы не причаститься в хорошей компании! Помнится, когда я жил здесь…

Наталья за спиной Меркушина замерла как вкопанная.

– Здесь, – продолжил я, – это в смысле тут, рядом, на улице Челюскинцев, мы там с Мариной квартиру снимали. Так вот, у нас в подъезде все мужики считали, что в воскресенье сам бог велел пропустить рюмку-другую. А в Верх-Иланске, так там иногда в пятницу начинают к воскресенью готовиться. Помнится, пришел я к Наташиному папе благословение на брак с Мариной спрашивать, так он мне говорит: выпей, зятек, с одной стопки печень не посадишь!