Свидетель - Галина Манукян

Я невольно поднесла ладонь к груди:

— Здравствуй, лес!

И тут же заметила желтое пятно впереди за серебром ветвей, на возвышении. Нащупывая ступней поверхность, я пошла туда. Послышалось фырканье. Оказавшись ближе, я рассмотрела контуры рогов и вытянутой, округлой морды — тот самый лось?

Он смотрел на меня и ждал, потряхивая головой. Серебристые кусты едва заметно шевелились, похожие на подсвеченные светодиодным фонарем ныряльщика водоросли на морском дне. Я вытерла слезы.

Лось отошел дальше, будто приглашая не останавливаться. Едва я выбралась на асфальтовое покрытие, проваливающееся полосой мрака среди живого волшебства, лось исчез. Он скрылся по ту сторону, даже не фыркнув на прощанье, но как же я была ему благодарна!

Может, мне помог сам дух леса? Я усмехнулась, подумав, что если озвучить мои мысли родственникам, те бы отправили меня в дурдом. Ну и пусть, в моей ситуации больше подходит не трезвый расчет, а умалишение. Никакой логикой нельзя было вычислить, что от убийц меня спасет лось.

Что дальше? В какую бы сторону я не направилась по черной дыре шоссе, куда-нибудь она меня приведет. А рядом с лунным серебром растений было почти не страшно. Во мне даже родилось любопытство и легкое сожаление, что ни с кем не поделиться той невероятной красотой, что вижу я. И тут же камень, о который я споткнулась, напомнил мне об осторожности.

Завернув за поворот, я вышла на длинный прямой участок дороги. Скоро впереди показались желтые точки, начал нарастать рев мотоциклов. Байкеры? Внутри по привычке всё сжалось, мозг подкинул устрашающие бородатые лица в банданах, дюжих молодчиков затянутых в кожу и джинсы, в татуировках, с немытыми волосами. Представились мощные Харлеи и хмельные девицы на задних сиденьях, шлемы с черепами и разрисованные под языки пламени брюха «железных коней».

Но я замешкалась только на секунду, а потом выдохнула и пошла им навстречу. Пожалуй, страшнее того, что уже со мной приключилось, ожидать не стоило. Я осталась жива, и у меня по-прежнему ничего нет, кроме этого вдоха и этого выдоха, так зачем волноваться?

* * *

Байкеры оказались порядочными, и даже предложили подбросить до Москвы, слегка обалдев от факта, что слепая девушка ходит одна по трассе в лесу, к тому же когда уже давно стемнело. Крепко ухватившись за здоровяка с голосом простуженного терминатора и прокуренными одеждами, я мчалась по трассе под рев мотора и скрежещущие аккорды ACDC.

Хрипящим фальцетом певец предупреждал, что мы едем прямиком в ад[7], а я улыбалась, насколько мне позволял бьющий в лицо ветер, и думала: «Я как раз оттуда». И на душе стало внезапно хорошо.

Где-то через полчаса гонки, когда лес исчез, уступив мертвой черноте бетона и асфальта, мой водитель, ранее представившийся как Дед, обернулся через плечо и спросил:

— Эй, бэби, тебя куда?

Этот вопрос возникал у меня всю дорогу, но друзей и родственников в столице у меня не было, а возвращаться в дом Валеры было нельзя. Да и не хотелось. Я не сомневалась, что из полиции его вытащат адвокаты. Наверняка уже сегодня. Они развеют все обвинения, просто предъявив договор со мной, скрепленный датой и подписью и даже нотариально заверенный.

Ощущать Валеру рядом мне было невмоготу. По всем его словам было ясно, что, избавившись от меня, как от кости в горле, он вздохнет с облегчением и будет жить прежней жизнью. Возможно, еще недолго, до следующей бутылки виски, совесть помучает его, и отпустит. Я же боялась еще одной бутылки виски и его пьяного. Кто знает, не повторится ли кошмар прошлой ночи?

Я проглотила горечь. Несмотря на то, что я понимала причины поведения Валеры, мне было больно. Ведь человек, которого я полюбила, отнесся ко мне, как к проститутке: унизил словами и действиями, жестоко, подчеркнуто растоптал мое достоинство, а потом предложил расплатиться деньгами. Да, он испугался моей слепоты, отвез к врачу, но не снизошел до обычного «прости».

Выводы напрашивались сами. Я отказалась обвинять его, но пережить опять этот ад, куда я попала по неотвратимым законам кармы, не хотела. Сейчас Вселенная в лице Деда давала мне выбор, и следовало воспользоваться этим шансом.

— Куда-нибудь, где можно пересидеть ночь и сделать один звонок, — крикнула я, отплевываясь от ветра.

— Так это можно и в обезьянник, — хмыкнул Дед, сбавляя скорость.

— Туда лучше не надо, — улыбнулась я. — Не знаю. В любое место, где тепло и более-менее безопасно, на вокзал какой-нибудь, или в аэропорт. Что ближе.

Дед угукнул и приблизившись к обочине, притормозил. Обернулся:

— Вляпалась в неприятности, бэби?

— Да.

— Расскажешь?

— Человек, которому я доверилась, меня подвел. В кошельке, если он вообще еще в сумке, оставалось сто рублей. Мобильный у меня забрали. Я не из этого города. Поэтому мне надо дозвониться подруге в Ростов и попросить ее приехать за мной. Надеюсь, она сможет, — сказала я, улыбаясь теплому желтому пятну. — Так что я ее просто где-нибудь должна подождать.

— А ссадина на лбу и синяки на руках тоже от этого козла, который тебя кинул? — возмущенно спросил Дед.

— Синяки… да, — призналась я. — Если вам не по пути, высадите меня. Я как-нибудь справлюсь.

Дед помолчал.

— Ты хоть имеешь понятие, где мы сейчас находимся?

— Нет. Я до этого только один раз была в Москве. А теперь… — я пожала плечами, — теперь я всё равно не вижу. Мне неудобно вас стеснять просьбой, но если вы одолжите мне телефон для междугороднего звонка, буду вам очень благодарна. Вы запишите мне номер, я потом перечислю потраченные деньги.

— Ты откуда такая взялась, бэби, из девятнадцатого века, что ли? — пробормотал Дед и вложил мне в руку здоровенный прямоугольный мобильный. — Звони хоть на Аляску.

— Спасибо.

Я прикоснулась пальцем к сенсорному экрану и растерялась.

— Всё ясно, сам наберу, — Дед забрал у меня телефон и проворчал. — Короче, я решил. Мы сейчас в бар. Там можно переночевать в подсобке. Да чего там переночевать, сколько надо, столько и перекантуешься.

— Благодарю. Только боюсь, в данный момент я не смогу расплатиться.

— Дед — не твой козел, он с девушек плату не берет. И вообще не очкуй, тебя при мне никто не тронет, — ответил гордым басом «Терминатор». — Диктуй номер.

С третьей попытки я вспомнила номер Ники — в эру мобильных номера даже самых близких не оседают в ячейках памяти.

— Кто это? — сонно спросила Ника.

Понимая, что лучше перестраховаться на случай, если люди Шиманского прослушивают телефонную связь, я ответила ей на французском.

— Это я, твоя пропавшая подруга, только не называй моего имени, пожалуйста.