Свидетель - Галина Манукян

— Я требую адвоката! — громко сказал Валерий, оглядываясь.

Здоровяки с автоматами усадили его на стул.

— Будет тебе, Черкасов, и адвокат, и нары с видом на парашу, — донеслось справа, и крупный, седой мужчина с грубыми, словно вытесанными лесорубом чертами лица, приблизился к центру помещения и сел на стул, поданный тут же.

Валерия пробило холодным потом — Шиманский!

Тот осклабился:

— Не ожидал? А стоило бы. Что же ты сегодня, Черкасов, без армии телохранителей из замка своего сунулся? Может, нет у тебя этой армии, а? Только пшик, как и ты сам?

— Я не буду с вами разговаривать, — стиснул зубы Валерий. — Ни слова не скажу, пока рядом не будет адвоката.

— Вот и правильно, — похлопал пленника по плечу Шиманский, — помолчи и послушай.

Валерий отпрянул с отвращением. Шиманский скривился:

— Не выёживайся, Черкасов. Таких ерепенистых, да еще и смазливых быстро на зоне раком ставят. Не поумнеешь, скоро узнаешь.

Валерий сузил глаза.

— Не запугаете. У вас на меня ничего нет.

— Как раз об этом. Говорили тебе, говорили, что нельзя жадничать, а ты, вроде умный такой, с двумя высшими, а простые вещи не понимаешь. Надо делиться. Все делятся. Раскрывают мошну и радостно несут процент. И живут припеваючи. Ты же сам делился, когда на рынке торговал, студентиком еще. И потом, когда магазинчиком обзавелся, отчислял ведь азербайджанцам. А теперь что, великим стал? Акула бизнеса?

— У меня белая компания и честный бизнес. Я плачу налоги государству, — зло процедил Валерий. — Этого достаточно.

— Во-от, налоги, — ухмыльнулся Шиманский. — Но не все.

— Я никому ничего не должен. Особенно бандитам.

Шиманский зацокал языком.

— Не хорошо старшим грубить. Историю учил? Учил. А там, где великие князья дань платили, прогулял?

Валерий промолчал.

— Я не за себя радею, Черкасов, ты больших людей обижаешь.

— Сейчас не Средневековье. А 90-е были двадцать лет назад.

— Ага, ты еще за гей-парады выступи, Черкасов. Хотя что с тобой разговаривать? По-хорошему ты не понимаешь. Приходится по-плохому. У нас серьезное дело на тебя есть. Спасибо тебе, сам справился. Может, подкорректируем немного, а так сам. Молодец!

Валерий вскинул глаза, не понимая, о чем тот.

— Догулялся ты с бабами, Черкасов. Уже два имеется на тебя заявления в полиции о похищении одной и той же девушки: Варвары Константиновны Невской. Одно в Ростове, другое в Москве.

— Это глупость. Похищения не было.

— Ну-ну, а заявления есть. А еще сегодня нам любопытную запись доставили, как ты этой девушкой пользовался. — Шиманский хохотнул, качая головой. — Затейник. Хоть в интернет выкладывай. Она просит: не надо, о помощи кричит, а ты… Знаешь, как это называется? Это называется изнасилование.

Валерий сглотнул, и, показалось, что не капля слюны, а булыжник изо льда рухнул в живот.

— У нее нет ко мне претензий, — сдавленно сказал он. — Она не подтвердит ничего.

— Зато ее труп с несколькими ножевыми ранениями будет очень красноречивым. Прикинь, Черкасов, какая скандальная история: миллионер похитил девушку, изнасиловал и убил. И запись есть, и судмедэскпертиза твои следы обнаружит. Так и вижу заголовки в газетах и журналах, — Шиманский провел пальцами по воздуху, показывая крупные буквы: — «Маньяк-олигарх». Ни один суд присяжных тебя не оправдает. Без записи с ее криками нам бы постараться пришлось, а ты упростил дело, Черкасов. И заявитель твой. А там и убийство в Ростове привяжется. Всё логично: паренек хотел защитить девушку, а ты его бац, и в мусорку…

Сзади кто-то подошел и втиснул в пальцы что-то холодное. Валерий дернулся, но чья-то лапа его придержала.

— Вот и твои отпечатки пальцев на пистолете есть, — выпятил губу Шиманский. — А Елена Бриннер подтвердит, что ты отлучался в клубе.

Валерий онемел. Это было жутко, невероятно, и слова Шиманского провалились в туман. Одна мысль: Варю убили или, возможно, убивают сейчас, скрутила внутренности узлом колючей проволоки.

— Не убивайте ее, — хрипло вырвалось у Валерия, — она не сможет давать против вас показания, она ослепла. Мы только что от врача. Ее психическое состояние делает все ее свидетельства не действительными. У нее галлюцинации, она…

— Ну, считай, отмучилась девка, — резюмировал Шиманский. — А что еще взять с пешки? В жизни она играла маленькую роль, зато ее труп послужит большому делу. — Он глянул на часы. — Девчонка уже мертва. Поздно рыпаться.

Не помня себя, Валерий рванулся с сиденья и врезал лбом в ненавистную харю так, что Шиманский вскрикнул от неожиданности и упал назад. Лязгнули об пол стальные трубы на спинке перевернутого стула. Головорезы, стоящие рядом, насильно вернули Валерия на стул, буквально вдавили его, взбесившегося, обратно. Один из них смачно ударил кулаком по лицу и рассек губу. Боль и вкус крови вернули Черкасова в чувство. Земной шар внезапно стал тесным и душным, звенящим безысходностью.

Пионерку убили? Не может быть, просто не может! Это блеф!

И тут же надежда угасла — по любой логике Варя Шиманскому живой была не нужна. Ни при каких обстоятельствах.

Валерий смотрел исподлобья на отирающего кровавую юшку с носа врага, на бугаев рядом и ему казалось, что они в аквариуме, за толстым стеклом, открывают рты, как рыбы, и не издают ни звука. Хлесткая пощечина вернула звук.

— К цифре, которую я озвучивал твоему холую, добавишь ноль, — зло сказал Шиманский.

Валерий ничего не ответил. Ему казалось, что его уже нет. Вообще ничего нет. Есть только Пустота.

— Надо же, какой ты чувствительный, Черкасов, — процедил Шиманский. — На сегодня всё. Это была репетиция. Тренировочный день. Если к десяти утра сумма не будет на этом счету, — он засунул бумажку в нагрудный карман куртки Валерия и достал оттуда простенький мобильный, с удивлением глянул на него, скривился и швырнул кожаному, — всё будет по-настоящему. Арест, нары и пожизненное. Твои деньги тебе уже не пригодятся. Или будешь жить по-старому, но как все, делясь. Так что думай, Черкасов. Говорят, ты умный. — Шиманский обернулся к кожаному. — Высадишь его на шоссе, у леса, как мы договаривались. Парень приметный, вот пусть его и примечают.

Фургон остановился. В последний момент расстегнув наручники, бандиты Шиманского вытолкнули Валерия на ночное шоссе. Оцепеневший, он не успел толком сгруппироваться и со всего маху выпал на дорогу, на ладони и колени. Хлопнула задняя дверь, и автомобиль похитителей уехал, взвизгнув шинами по дорожному покрытию и оставив за собой рассеянный свет фар. Растянувшийся во весь рост Валерий не почувствовал боли, тупо глядя на влажный асфальт.