Увези меня на лимузине! - Анна Ольховская

– Само собой!

– Но вот все остальное вас, вы уж меня извините, совсем не касается.

– Как это? – воинственно встрепенулся Славка. – Мы что, посторонние для Никуськи и тети Ани, да?

– Ну почему… – начала было Саша, но ее сын повернулся ко мне.

– Тетя Аня мы вам чужие, да, чужие?! – забывшись, парень перешел с шепота на крик.

– Тш-ш-ш!

– Неть!

Грозное шипение матери и возглас Ники налетели на Славку одновременно.

– Ну вот, разбудил, олух! – Вика ткнула смущенного брата в бок. – А потом он хочет, чтобы с ним считались!

– Я не хотел, – Слава подошел к нам, присел на корточки и взял малышку за руку: – Никусь, ты как? Больше не болит?

– Неть, – дочка улыбнулась и потянулась к парню: – Сява! Не чужой! Сява мой!

– Ого, – хихикнула Вика, подмигнув мне. – Похоже, с будущим зятем у вас, тетя Аня, вопрос уже решен.

– Не язви, – Саша с улыбкой наблюдала за сыном, немного неуклюже державшим девчушку на руках. – Ребенок просто ответил на Славин вопрос.

– Думаешь? – Славка недоверчиво посмотрел на мать. – Она же спала.

– И тем не менее…

– Мама! – моему ребенку явно не терпелось продолжить. – Ехать! Брать Нику! Папе больно!

– Хорошо, доча, мы же договорились, – я успокаивающе улыбнулась малышке. – Но сразу не получится. Ты поиграй пока со Славой и Викой, а мама займется поездкой. Договорились?

Ника всмотрелась мне в глаза, потом кивнула:

– Да.

– Нам кто-нибудь объяснит наконец, что происходит? – Вика подошла к брату и встала рядом.

– Саш, ты уж тут разберись, ладно? – я поднялась с места и направилась к лестнице на второй этаж. – А я пойду с Левандовским поговорю.

– С которым?

– Со старшим. Он, думаю, знает гораздо больше Артура.

– Ладно, иди, – подруга тяжело вздохнула и повернулась к детям: – И почему вы у меня такие въедливые? Отдыхали бы себе, веселились, а мы с тетей Аней…

– Опять влипли в неприятности, – почти хором продолжили детки, переглянулись и засмеялись.

– Хиханьки им все…

Сашка бухтела еще что-то, но я уже не слышала, поскольку сосредоточилась на предстоящем разговоре.

Разговор от подобного усиленного внимания застеснялся и попытался спрятаться за штору, но его выдали длинные дрожащие уши, за которые трусливую особь и извлекли из убежища.

– Здравствуйте, Сергей Львович, – я в который уже за сегодняшний день раз попыталась придать своему голосу легкость и безмятежность.

Но сегодняшний день явно не был моим. Или легкость и безмятежность не соответствовали расположению звезд?

– Здравствуй, Аннушка, – устало проговорил генерал. – По голосу слышу, что статью ты каким-то образом уже умудрилась прочитать. Угадал?

– Да, – на более развернутый ответ не хватило мужества и стойкости защитников революции.

– Я так надеялся, что там, в Германии, ты достаточно далека от российской глянцевой прессы и у меня будет достаточно времени в запасе.

– Времени на что?

– На то, чтобы вернуть тебе Алексея, пусть не совсем в целости, но в сохранности.

– Вернуть? – Я же говорю, просто лектор Всесоюзного общества «Знание», а не женщина! Краснобай. Или краснобайка? – Это как?

– Потеряли мы его, дочка…

– Что?!! – Телефонная трубка неожиданно раскалилась, удержать ее не было возможности, и пластмасска грохнулась на пол.

Следом довольно неуклюже последовала и я. Нет, грохаться не стала, просто кости из ног куда-то исчезли, а оставшийся кисель выдержать мой вес не мог никак.

Я сидела на полу и тупо смотрела на заходившуюся криком трубку. Затем из микрофона вылетели и ввинтились в уши короткие гудки.

А потом заголосил мой мобильный. Перетащила взгляд на него. И чего прыгает, чего елозит? Безрезультатно пошебуршившись минуты три, телефончик обиделся и угрюмо замолчал.

Но долго сидеть в позе капусты (на лотос не претендую) мне не позволили. Вскоре из коридора донесся дружный топот, дверь распахнулась, и в комнату ворвалась армия спасения, во главе которой несся Май.

Заметив безмятежный и приветливый взор кочана капусты, подруга облегченно выдохнула:

– Слава богу, ты в порядке!

– Неть! – Ника ужом вывернулась в руках у Славы, парень едва успел подхватить малышку и поставить ее на пол.

Дочка подбежала ко мне, обняла за шею и поцеловала в щеку. Потом в нос. И снова в щеку.

И с каждым теплым нежным чмоком кочан капусты постепенно снова становился женщиной.

И возвращалась боль…

Видимо, возвращаясь, она наследила на лице, потому что Ника отрицательно затрясла головой и закричала:

– Неть! Неть! Не плакать! Папа есть! Папа есть! Папа ждать!

– Анетка, – ко мне подсела Саша и обняла за плечи, – ну ты что творишь? Не дослушала, в панику ударилась, причем этим ударом задела и Сергея Львовича! Генерал мне звонит, орет, что тебе плохо, что ты все неправильно поняла. Требует, чтобы ты срочно ему перезвонила, как только сможешь. Что-то ты, мать, совсем на голову плоха стала. Я тебя просто не узнаю. Может, начнем любовные сериалы серий эдак на двести смотреть и на женские сентиментальные романы перейдем? С чего начнем? «Любовь в серале»?

– Где? – хрюкнул от смеха Славка.

– Там, где твоя мама скоро окажется, – мрачно пообещала я, – причем с головой.

– Фу, какая ты грубая! – Сашка укоризненно покачала головой. – Сераль, сынок, это гарем на Востоке, а не то, на что намекает эта малообразованная тетка, которая до сих пор в документах крестиком подписывается.

– Стукну все-таки, – я тяжело вздохнула и обратилась к прижавшейся дочери: – Ника, деточка, принеси маме вон ту штуку со стола. – Штука – это довольно увесистая ваза, – только не урони. Ее надо на тетю Сашу уронить.

– Ты чему дитя учишь?! – возмутилась подруга, опасливо отодвигаясь. – Не слушай ее, Никусь. Тетю вазой бить нельзя.

– Да, – важно кивнуло дитя.

– Умница, девочка! – начала было восхищаться Сашка, но в этот момент девочка, хитренько улыбнувшись, подбежала к кровати, взяла там плюшевого кота довольно внушительных размеров и, сопя от усердия, притащила его мне:

– На.

– Зачем?

– Ваза – нельзя, кот – можно, – деловито сообщила малышка, невинно глядя на тетю.

– Гены пальцем не раздавишь, – грустно констатировала подруга. – Это же надо – от горшка два вершка, а уже козни против бедной несчастной тети Саши строит. Вся в мать!