Кустари и Рокфеллеры - Эдуард Омаров

Я тогда еще работал на госслужбе, в органах внутренних дел, а точнее – в милиции. Зарабатывал 160 рублей плюс подрабатывал тренером по восточным единоборствам и имел с этого дела еще 1000 рублей. В итоге получался заработок очень неплохой по тем временам. Поэтому в Польшу я поехал не ради денег, а чтобы приодеться: всегда любил хорошую модную одежду. Эта поездка дала мне возможность, что называется, изнутри увидеть, каким тяжелым был удел начинающих предпринимателей-челноков начала 90-х.

Когда я пришел домой к моим друзьям, инициаторам поездки, они спросили:

– Где твои вещи?

– Вот! – Я показал легкую спортивную сумку, в которой лежали две футболки, смена белья и бритвенные принадлежности.

– Это понятно, а остальное-то где?

– В смысле – остальное?

– Все ясно. Володя, неси!

Они принесли из кладовки гору вещей. Я запомнил, что там точно была надувная лодка, две коробки «Мальборо», пять или шесть металлических кухонных наборов, пила «Дружба». Я взял только сигареты.

– Еда с собой? – спросили друзья.

– Зачем? Там что, нет кафе? – удивился я.

– Дорого! Володя, неси!

К моим сигаретам добавились еще консервы, и друзья решили, что я достаточно экипирован. Хотя по сравнению с ними я ехал налегке: две моих сумки против их пяти-шести баулов на каждого.

Вообще челночный бизнес был делом сложным и опасным: там ведь присутствовала и криминальная составляющая: челноков «напрягали», у них отнимали товар, сначала рэкетиры, потом милиция. На каждой остановке им приходилось либо нанимать охранников, либо охранять свой товар самим, по очереди. Это было очень тяжелое время, и его нужно было пережить и пройти эту школу. И проходили ее с наименьшими потерями те, кто умел обойти препятствия, локализовать проблему, договориться, решить. Те, кто обладал предпринимательской жилкой.

Работа челноков, несмотря на простоту схемы, представляла собой титанический труд. Они ездили по местным оптовым базам и скупали все: посуду, сигареты, моторные лодки. Товар, собранный по крупицам, притаскивали по домам. Упаковывали (это тоже была целая наука). Приезжали в Польшу, продавали то, что привезли из России, на местной барахолке, расположившись прямо на грязной пыльной земле, под солнцем и дождем. Не уходили, пока все не продадут. Затем на польские злотые покупали местные товары – бегали, искали, торговались. Причем, имелись свои хитрости и нюансы. Необходимо было знать, где купить товар дешевле; угадать с товаром, то есть вычислить спрос: бывало, человек привозил несколько баулов, а его товар не покупали – и все! Приобретя новый товар, челноки упаковывали новые баулы и отправлялись в обратный путь, полный сложностей и опасностей, – на родину, где снова продавали товар, на вырученные деньги делали новые закупки – опять по кругу.

Это была работа, тяжелая еще и физически: Баулы челноков весили в среднем 40 – 50 кг каждый, а большую часть челночных команд составляли женщины.

В челночном бизнесе самое «веселое» начиналось обычно на таможне. В нашем случае тоже не обошлось без веселья. Таможенная проверка произошла в поезде, и кто-то из ребят уперся: из принципа отказался открывать свой чемодан. Таможня сказала: «Без проблем!» И высадила весь вагон. В это абсолютно беспредельное время жаловаться было некому, а требовать справедливости – бесполезно. В общем, поезд ушел, а мы остались.

Конечно, началась ругань, крик. Я сказал:

– Зачем ругаетесь? Есть же другая таможня. Значит, нам нужна машина…

Мы находились недалеко от какого-то городка, я дошел до него, нашел автобус, пригнал его, погрузил туда всех наших с их барахлом.

На другой таможне ребята сказали:

– Знаешь, проходи первый. Мало ли что, вдруг тебя не пропустят, останешься один. Возьми вот все наши консервы, иди, жди нас.

В итоге меня с моими маленькими сумками беспрепятственно пропустили, а моих друзей – нет. У них оказалось слишком много вещей. Я, конечно, чуть не метнулся обратно, но меня удержала другая челночная команда.

– Ты что, с ума сошел? Это же государственная граница! Ты не можешь туда-сюда бегать!

– И… что теперь делать?

– Поехали с нами в Краков.

И я отправился с ними, надеясь, что мои товарищи присоединяться ко мне позже. В Кракове мои новые знакомые достали свои товары и начали торговлю. Я же просто бродил по рынку, ждал своих. Тут меня окликнула девушка, почти ровесница, может, чуть старше:

– Эй, чего ходишь? Что не продаешь?

– А как это делается?

– А что у тебя есть? Сигареты? Давай сюда и иди погуляй.

Она просто выложила мой товар на газету, лежащую на земле. Я сделал еще круг по базару, а когда вернулся, она отдала мне мои деньги.

– А это что у тебя такое?

– Консервы…

– Давай сюда!

Я сделал еще круг по рынку, и она снова отдала мне выручку – 4 млн 500 тысяч злотых. Так я стал польским миллионером. По тем временам на эти деньги можно было купить подержанный польский автомобиль, что-то типа наших «жигулей».

Девушка, которая помогла мне стать миллионером, работала преподавателем в университете. Среди челноков было много таких людей, занимавшихся этим бизнесом не от хорошей жизни.

Через пару дней все «расторговались», то есть все продали. Мы жили все это время в очень скромной гостинице, что-то вроде общаги. Проснулись на исходе второго дня – за окном шум, крик, визг. Что случилось? «Война, революция!» Какая война, какая революция? Мы прибежали на площадь, увидели, как какой-то мужик говорит речь, прямо как Ленин на броневике: «Границы закрывают. В стране переворот». Шел 1991 год. Мы поняли, что можем не попасть домой. Начались обсуждения, куда бежать, что делать. Некоторые предлагали искать в Польше рабочую визу или идти почему-то в Германию.

Я не знаю, кто куда двинулся в итоге, потому что решил следовать своему первоначальному плану: купил одежду, за которой, собственно, и приехал, и отправился на вокзал, где встретился с моими ребятами. Они только вырвались с таможни, сидели немытые, небритые, злые. Я побыл с ними еще день, пока они по-быстрому не продали свой товар подешевле, пока не купили новый. Я вернулся домой с новым опытом: недолго побыл польским миллионером и увидел вблизи, что такое челночный бизнес, которым занимались тысячи россиян, восполняя рынок бытовых товаров молодого государства.

Всегда интересно обернуться назад, увидеть, как еще в раннем возрасте проявлялись задатки, которые в будущем определили жизненный путь.

Вот, к примеру, один случай, который вспоминается довольно часто. Когда мне было семь лет, а моему брату – девять, недалеко от нашего дома на футбольном поле открылся авторынок.