Сепсис - Элина Самарина

— А вот здесь ты загибаешь! Разве в США президент не состоит в партии?

— То Америка. Там президент может быть республиканцем, демократом, евреем, индейцем, корейцем — это безразлично. Потому что его вкусы или партийность закона не колышут. Закон неукоснительно и твердо стоит над всеми. И над президентом. А у нас… Эх, этот король Дании — для меня идеал государственного мужа! Нашим до этого короля еще две большие выгребные ямы заполнить нужно… Ты, Паша, не думай, что я унылый скептик. Я все тот же жизнерадостный Венер. Только жизнь заставляет быть циником. Кровь заражена у нашей страны. Сепсис у России… Э, ладно! Давай-ка еще по одной… Завтра познакомлю тебя с человеком, который берет взятки. Но смотри: я тебя предупредил, — он передернул плечами и, отставив мизинец, взялся за бутылку.

— Положи в кейс пятьдесят тысяч баксов… Приемлемо? — Венер наклонил голову, вглядываясь в лицо Павла.

— Смотря, что я получу.

— Думаю, получишь желаемое. А квота на нефть, всякие «эксклюзивы» — об этом будем договариваться с другим взяткобрателем.

— Значит, приемлемо, — неопределенно пожал плечами Павел, хотя сумма его устраивала. Бравину ведь он предлагал вдвое больше.

Почему-то теперь, после разговора с Венером, Павел стал ощущать легкую досаду. Ему показалось, что где-то глубоко в душе он охладел к этой сделке. Уже не важно было — получит ли он эксклюзивную квоту на нефть… Не важно. Тем более Венер предлагал варианты с добытой нефтью — без хлопот и без головной боли. Почему же он так упорно добивается этого участка? Даже не так: почему он так настойчиво стремится отнять этот лоскут земли у Бравина?! И понял, хотя не хотел признаться в этом: он ненавидит Бравина. Но почему? Не из-за того же, что конкурент. Этот Алексей Юрьевич с ним, с Фаустом, в бизнесе неконкурентоспособен. Масштабы несопоставимы. Он, Фауст, — фигура! Его приглашали на встречу с президентом. А Бравин? Делец среднего звена… Один из десятков тысяч. Так почему же?

Лукавил Павел. Врал самому себе, что не находит объяснений своим… антипатиям. Загонял он разгадку, заталкивал ее внутрь, как пытаются загнать под воду надутый пузырь: его давишь с одной стороны, а он выпучивается с другой. «Выпучивалась» причина: ревновал он Бравина. К его собственной жене. К Владе!

Стыдился Павел этого чувства. Приучал, не один год приучал себя к тому, что сентименты должны быть загнаны в угол. Нет им места в сознании бизнесмена!.. В сознании — может быть, и не было. А вот в сердце…

Венер по-своему расценил паузу приятеля:

— Ну так что? Просчитал? Тогда бери вот это, уложи в кейс.

— А что это? — вернулся Фауст в реальный мир.

— Твоя заявка на приобретение приволжского участка, — подмигнул Венер и шевельнул плечами.

— А на хрена мне этот участок? Мне Лозовое…

— Вот и я так считаю. И так же решит мздоимец, к которому мы идем. Он тебе нарисует на твоей заявке большой и категорический отказ.

— Я чего-то не понимаю. Зачем?..

— Затем, дорогой Фауст, что наш мздоимец — человек очень умудренный и ушлый. Чтобы не возникало даже подозрений о взятке, он выпишет тебе отказ в твоей просьбе. И если, скажем, вас берут в момент «дал-взял» — возникает вопрос: а за что взятка? Тут же ответ: какая взятка? Ведь просьба не удовлетворена!

— Хитер-бобер! — рассмеялся Павел. А глаза сохраняли холодную серьезность.

…Чиновник производил впечатление крайне благоприятное. Бросалась в глаза его чистоплотность: костюм, прическа, узел галстука, блеск ботинок — все было безупречным, стерильным. Движения выверенные, расчетливые, предусмотрительные. Легкое рукопожатие — и ладошка с аккуратно постриженными ноготками метнулась в карман: потерлась об абсолютно чистый платочек. Статный, с прямыми, чуть приподнятыми плечами и неподвижной головой, министр очень напоминал бронзовый бюст самому себе. Слегка наклонился к селектору:

— Лиля, на пятнадцать минут переключи телефоны на себя. Я буду занят…

Венер сделал ему знаки. Извинившись перед Павлом корректным кивком, чиновник встал. У окна они вполголоса беседовали с Венером. Хозяин кабинета задумчиво вытягивал губы и скупо кивал. Наконец беседа завершилась, чиновник сел в свое кресло и протянул руку:

— Давайте ваш документ.

Павел раскрыл кейс и посмотрел на Венера. Тот подошел, вытащил и протянул чистюле папку с обреченной на отказ заявкой. А упаковки с деньгами отнес к книжному шкафу и небрежно забросил за книги: одну, вторую, третью… Все пять пачек. И щелкнул ключом шкафа.

Проследив за Венером, чиновник подтянул к себе папку и, не прочитав, крупно начеркал на заявке: «Отказать!»

Положив фломастер в высокий стакан, вытер руку безупречно чистым платочком и доброжелательно улыбнулся Паустовскому:

— К сожалению, ничем не могу вам помочь. Это заповедная зона, там уникальные флора и фауна. Сожалею, господин Паустовский… — при этом он вдруг подмигнул Павлу и сразу, как будто с хрустальным звоном, рассыпался образ чистоплотного, безупречного джентльмена.

Закрутились, завертелись шестеренки машины, смазанные Павлом. В райцентр был направлен спецкурьер с устным требованием к местной власти аннулировать купчую на участок земли в Лозовом.

— Участок продан законно! — испуганно оправдывался перед грозным спецкурьером районный чиновник. — Вот все обоснования. Все законно.

— Все было законно вчера. А сегодня — отменяй! Я уверен, ты найдешь какую-нибудь зацепку. Тебя же не зря в твое кресло посадили. Вот и думай. Имей в виду: на твой ум надеялись, когда сажали в кресло.

У чиновника, ведающего вопросами приватизации, младший брат был начальником РОВД. Он небрежно махнул рукой:

— Вы, Асхат-абы, не переживайте. Что-нибудь придумаем.

— Да как же придумаем, Митхат, если закон четко прописан. Уже продан этот участок, уже владелец выпустил акции и сделал акционерами шестьдесят два человека! Представь: шестьдесят два! Если бы он был один — это еще куда ни шло. А шестьдесят два… — он уныло покачал головой.

— Это, конечно, сложнее, но решить можно! — успокаивал брата начальник РОВД. Человек он был умудренный. Особенно в противоправных действиях. — В конце концов навесим какое-нибудь дело этому… покупателю, а потом — конфискуем участок. Так что не отчаивайтесь, Асхат-абы.

— Понимаешь ли, этот, из центра, намекнул… нет, почти прямо заявил, что, если я не выполню, меня выгонят… Понимаешь, Митхат?

— Да не берите в голову! Нет неразрешаемых вопросов. Все можно решить. Не берите в голову!

* * *

Проснулась Влада с тревожно-ноющим волнением. Ночь провела с Бунимовичем. Снился он ей. Такой, каким она представляла: высокий, статный, с отливающей серебром гривой. И с тростью.

Приняла душ, выпила кофе. Но саднящее беспокойство не покидало. Как в юности — перед экзаменом. И уже закрадывались сомнения: надо ли ей это? В этом настроении и застал ее вошедший Алексей.