Государственный преступник - Евгений Сухов

— Да, все случилось так, как вы и предполагали, — продолжил свой рассказ Обличайло. — После того, как я в образе оборванца сказал ей, что Сенька отдаст письма тому, кто его выручит, Петровская пришла ко мне на постоялый двор просить за него. Я, естественно, отказал.

— Она вовсе даже не Петровская, — заметил Артемий Платонович. — Настоящая Валентина Дмитриевна Петровская находится в данный момент в Нижнем Новгороде в лечебнице для душевнобольных. Ее упекли туда эти двое.

— Вот оно что! Выходит, она…

— Да, она Анастасия Маслова, та самая пропавшая компаньонка Петровской. Но и это, я полагаю, не настоящее ее имя.

— М-да-а, — задумчиво протянул Максим Станиславович. — Не простые это злодеи.

— Далеко не простые, — согласился Аристов. — Простите, я вас перебил. Продолжайте, пожалуйста.

— Да, собственно, уже и все, — повел плечом пристав. — Я ей, стало быть, отказал и намекнул, что если кто и может вытащить Сеньку, так это сам барон Дагер, если он напишет ходатайство, что не имеет претензий к этому Сеньке. А хлопотать за него должна мадемуазель Вера, так как он ей полностью доверяет.

Артемий Платонович удовлетворенно кивнул:

— Вы все правильно рассудили.

— Эта Петровская, то бишь Маслова, просила меня быть в нумере и дожидаться визита Веры. — Широко улыбнувшись, он добавил: — Но пока я дождался только вас.

— Мне кажется, вы дождались уже не только меня, — сказал отставной штабс-ротмистр, прислушиваясь к шагам в коридоре. И почти тотчас в дверь нумера постучали.

— Войдите, — громко сказал Обличайло.

Дверь нумера отворилась, и в комнату вошли Вера и Михаил.

— Здравствуйте, — поздоровалась Вера и, увидев Аристова, улыбнулась: — Хорошо, что и вы здесь.

Мишель поздоровался очень сухо.

— Мадемуазель Петровская сказала мне, — начала Вера, — что освободить Семена из-под ареста может только ходатайство дяди. — Она посмотрела на Обличайло, ища подтверждения этих слов, и тот согласно кивнул. — Вот оно, — достала она лист бумаги, сложенный пополам. — Просим простить Семена, и мы не имеем к нему никаких претензий — ни я и ни мой кузен. Правда, Мишель?

— Правда, — выдавил молодой барон.

— Всего этого вам достаточно? — перевела она свой взгляд с Обличайло на Аристова.

— Вполне, — ответил Артемий Платонович. — Завтра утром господин пристав его выпустит.

— А письма? — спросила Вера.

— Письма он отдаст вам, как своей спасительнице, — мельком глянув на молодого барона, сказал Аристов. — Ну а вы передадите их мне, как только я буду у вас. Мне и никому более. Договорились, Вера Михайловна?

— А если на них вдруг захочет взглянуть госпожа Петровская? — спросила Вера.

— Пусть мадемуазель Петровская дождется моего приезда, — загадочно улыбнулся девушке отставной поручик. — И я, возможно, покажу письма ей. Если сочту это необходимым.

— А когда вы намерены посетить нас? — как бы между прочим спросил Михаил.

— Завтра, но не ранее второй половины дня, господин барон. У нас с Максимом Станиславовичем много дел здесь, в Ротозееве. Да, и будьте так добры, передайте госпоже Петровской мою просьбу, чтобы она приготовила письма и переводы. Я намерен их передать господину приставу.

— Не беспокойтесь, господин Аристов, — несколько холодно откликнулся Михаил. — Ваша просьба непременно будет передана Валентине Дмитриевне тотчас же, как мы вернемся в имение.

— Благодарю вас.

— Что ж, — поднялась Вера. — Благодарю вас, господа, что вы так благосклонно отнеслись к нашей просьбе. Будем рады видеть вас у себя завтра к обеду.

Аристов и Обличайло встали и почтительно поклонились.

— Да, приезжайте к обеду, — тоже встал с кресел Михаил. — Мы все будем рады.

Аристов и Обличайло повернулись в сторону барона и также почтительно попрощались.

— Да, — уже в дверях сказала Вера. — Передайте Семену, что я буду ждать его завтра утром в дубовой аллее. Прощайте, господа.

После ухода визитеров отставной штабс-ротмистр и следственный пристав с минуту-другую молчали, поглядывая друг на друга. Первым нарушил паузу Максим Станиславович.

— Значит, завтра утром? — спросил он, потрогав висевший на шнуре револьвер.

— Да, завтра утром, — ответил Артемий Платонович и принялся раскуривать свою трубку.

* * *

Завидев коляску с Верой и Михаилом, Петровская вышла в парадную и как бы случайно попалась им навстречу. Стараясь не показать излишнего интереса, спросила:

— Как вы съездили?

— Все в порядке, — не глядя на гостью, ответила Вера и, проходя мимо нее, добавила: — Они отпустят его завтра утром.

— Вы не устали, Михаил Андреевич? — ласково посмотрела на молодого барона Петровская. — Я собралась на прогулку и хотела попросить вас сопровождать меня.

— С превеликим удовольствием, — склонил голову барон и, когда они спустились со ступенек крыльца во двор и прошли в сад, добавил: — Вы же знаете, я готов сопровождать вас куда угодно и когда угодно, только прикажите.

— Да, я знаю, — нежно коснулась его руки Петровская и заглянула ему в глаза. — Вы — истинный рыцарь, и я думаю, вы заслужили награду.

Она поднялась на цыпочки и коснулась губами его щеки. Михаил, заключив ее в свои объятия, стал покрывать лицо и шею Петровской страстными поцелуями, все крепче прижимая ее к себе. Она запрокинула голову и закрыла глаза. Нега и желание стали разливаться по ее телу; одна ее рука опустилась на плечо Михаила, а другая обхватила его шею.

— Милая, милая, — прошептал Михаил, задыхаясь.

Его слова подействовали на Петровскую отрезвляюще. Она мягко уперлась ладонями в его грудь и шепнула:

— Не надо.

— Но почему? — продолжал сжимать ее в объятиях Михаил.

— По крайней мере не сейчас, — посмотрела она на него уже прояснившимся взором. — И не здесь.

— Почему вы меня мучаете?! — срывающимся голосом спросил барон. — Где, когда?

— Завтра ночью, — прошептала Петровская, высвободившись из объятий Михаила. — Я приду к вам.

— А почему не сегодня? — еле слышно спросил он.

— Потому, — легонько щелкнула она его по носу.

Михаил шумно выдохнул и посмотрел счастливыми глазами на Петровскую.

— Я люблю вас, — прошептал он.

— Я тоже… к вам… весьма неравнодушна, — взяла Михаила под руку Петровская. — Но прошу вас, давайте оставим этот разговор и поговорим о чем-нибудь другом.

— О чем же? — стал понемногу приходить в себя Михаил.

— Ну хотя бы о вашей поездке в Ротозеево, — небрежно предложила она. — Расскажите обо всем поподробнее.