Когда заканчиваются сказки - Елена Кондрацкая

Огромная лапища ухватила её за грудь, а второй мужик запустил пальцы ей в волосы и заставил посмотреть на себя. На небритой уродливой роже красовалась отвратительная, плотоядная улыбка.

Василиса дёрнула головой, стараясь вырваться, но её так сильно дёрнули за волосы, что на глазах выступили слёзы.

Собрав последние силы, Василиса зарычала зверем, и ладони вспыхнули. Огонёк был жалкий, даже не горячий, но нападавший вскрикнул, и оба мужика со страху выпустили чародейку. Она рванула к выходу, но не успела пробежать и пары шагов. Третий перехватил её поперёк талии и с силой приложил о стену.

Василиса охнула, мир на секунду померк, в ушах засвистело, и она обессиленно сползла на землю. Руки снова оказались за спиной, а она – на коленях.

– Мальчики, я же просил быть нежнее, – послышался голос откуда-то сверху. И говорил он на вольском.

Василиса, тяжело дыша, скосила глаза. На окне третьего этажа, свесив ноги, сидел рыжеволосый юноша в чёрном плаще, кажется, немногим старше её самой. Он проворно спрыгнул на крышу соседнего дома, а потом ловко приземлился на землю. На красивом лице сверкали зелёные глаза, а в ушах поблёскивали изумрудные серьги. Юноша неторопливо приблизился и наклонился к Василисе.

– Кто ты и зачем меня ищешь? – спросил он, обворожительно улыбаясь.

– Я… – прохрипела чародейка, с трудом шевеля языком. – Мне сказали, что ты сможешь мне помочь.

– С чем же? – Юноша прислонился спиной к стене и скрестил руки на груди.

– Мне нужно вернуться домой. В Вольское Царство. Меня… – Василиса сглотнула. – Я паломницей ходила к Красному Дубу, но меня обокрали и бросили. И теперь я не могу вернуться домой.

Юноша оценивающе посмотрел на Василису, будто взвешивая каждое её слово, решая, верить ей или нет.

– Хорошо, – в итоге сказал он. – Но я не помогаю просто так и помогаю не всем.

– Но у меня ничего нет! Ни денег, ни…

– Я успел заметить, – ухмыльнулся он и сверкнул глазами. – Но если ты согласишься поработать на меня, я дам тебе одежду, кров, буду щедро платить за работу. И потом, – он развёл руками, – когда подкопишь деньжат, ты сможешь вернуться домой.

– Что за работа? – Василиса чувствовала подвох.

– Так, мелкие поручения, – махнул рукой юноша. – Ничего сложного. Но я не могу доверять первой встречной, думаю, ты понимаешь. Я в целом так себе доверяю людям, наверное, это ты тоже успела заметить. Поэтому всех своих… друзей прошу принести мне одну маленькую клятву верности, чтобы быть уверенным…

– Нет! – Василиса замотала головой. – Никаких клятв. Я согласна работать на тебя, но без магических клятв.

Клятва верности? Да он с ума сошёл. Это же чистой воды рабство!

– Что ж, – юноша притворно расстроился и хлопнул в ладоши, – очень жаль. Ребята, разберитесь, только чистенько, прошу. Не как в прошлый раз.

Мужики оторвали Василису от пола.

– Что? Нет! – крикнула она. – Ты не посмеешь!

– Я? Нет, – очаровательно улыбнулся юноша и сделал страшные глаза. – А вот они – да.

– Ладно! Ладно! – голос Василисы сорвался на хрип. – Я принесу клятву. Но и ты должен поклясться, что отпустишь меня!

– О, нет, красавица, никаких клятв. Но я даю тебе своё слово.

– И что? Я могу ему верить? – оскалилась Василиса.

– А у тебя разве есть выбор?

Чародейка прикусила язык, чувствуя металлический привкус крови. Сердце бешено колотилось в груди, желудок скрутило, но у неё не было выбора. Умереть сейчас или попробовать найти способ сбежать позже. Она вскинула голову и решительно посмотрела в глаза юноше.

– Я, Василиса из Илланского княжества, клянусь тебе в верности. Я вверяю жизнь свою в руки твои, сердце моё и воля моя – твои, и быть тому так до тех пор, пока ты не решишь иначе. И не поднимется ни рука моя, ни меч мой против тебя, потому как единственный смысл мой – это ты. И пойду я туда, куда укажет рука твоя, и не смогу противиться слову твоему. И быть этой клятве нерушимой, как нерушимы чертоги богов. Клянусь.

Сердце сжалось, и Василиса вскрикнула от боли, чувствуя, как невидимая золотая нить чар рванула сквозь рёбра и туго связала её с юношей напротив.

Он кивнул, его подручные тут же отпустили Василису, и она безвольно рухнула на землю. Юноша присел рядом на корточки и ласково погладил её по голове, словно собачку.

– Приятно познакомиться, Василиса, – нежно сказал он, улыбаясь. – Меня, кстати, зовут Финист.

Погребальные костры в Даргороде не гасли несколько дней. И, казалось, весь город пропитался запахом горящей плоти. Прах знати и воинов хоронили в новеньких, пахнущих смолой домовинах, которые лесом выросли за стенами Даргорода.

Крестьян по обычаю не сжигали, а закапывали в землю на кладбище. Вышедшие из земли, работавшие всю жизнь на земле, они должны были в землю-мать и вернуться. Земля успела промёрзнуть настолько, что вырыть могилу без помощи чародеев оказалось практически невозможно. И вскоре вслед за домовинами выросли на кладбище ещё и свежие курганы.

Тризну справляли шумно, с песнями и плясками, расстелив скатерти с яствами прямо на снегу за городскими стенами. Даже сам царь пришёл на пир и пил со всеми, провожая в последний путь своих подданных. Разумеется, и весь Совет Чародеев выражал свои соболезнования семьям погибших.

Аньяна с матерью и сестрой провожала отца и потому тоже приобщилась к общему траурному веселью. Атли же не нашёл в себе сил пойти на тризну и наблюдал за всем из окна гарнизона. Достаточно далеко, чтобы видеть только мерцающие огоньки костров.

В гарнизоне было тихо. Вороны и Соколы тоже провожали товарищей. И Атли радовался, что пока что ему не придётся смотреть в глаза своим воинам, которые наверняка винили его в произошедшем. Что и говорить, он и сам себя винил, признавая в глубине души ужасную правду Драгана: если бы Атли не решил превратить назначение Аньяны в представление, жертв бы удалось избежать.

Атли спустился на первый этаж и направился в столовую: ему захотелось хлебнуть мёду и перекинуться парой слов с Ладом – мальчонкой с кухни, который не чаял души в Атли. Рука скользнула в карман и нащупала пару монет – отлично, будет что подкинуть Ладу. Им с матерью жилось нелегко, и Атли по доброте душевной иногда давал ему пару лишних монет к жалованью помощника повара.

В столовой гуляли сумерки, которые силился, но не мог разогнать свет нескольких свечей на трёх длинных столах. Атли привычно сел на край лавки, ожидая, что Лад тут же выбежит к нему с горячей тарелкой чего-нибудь съестного. Но к Атли никто не вышел.

Посидев пару минут в тишине, он сам направился на кухню. Приоткрыл дверь и заглянул внутрь, разглядев среди гор посуды и вязанок грибов и трав задремавшего у тёплой печи повара.