Фейри с Арбата. Гамбит - Татьяна Богатырева

Как это все неправильно!

Михаил нахмурился.

– Правила есть правила, все это ты читала в контракте. На последнюю миссию можешь прийти в любой день с двадцатого октября по двадцатое ноября, думаю, помнишь. А сейчас – допивай, одевайся, и поехали.

Едва начавшие зеленеть тополя казались нарисованными серым карандашом, люди – смутными силуэтами, а настоящей была лишь боль под правой ключицей, куда угодила стрела. Лиля то и дело потирала несуществующую рану, морщилась и сжимала руки, чтобы не искать свою тростниковую дудочку. А перед глазами стояло лицо Эри – когда он понял, что она умирает.

Горстка пикселей не должна плакать от того, что погасла другая горстка пикселей. А ей не должно быть так больно от того, что пиксели больше не сложатся именно в это лицо. Он же нарисованный. Его нет и никогда не было. Вся его любовь – продукт высоких технологий и девичьей мечты. Дери ее сворой.

То и дело косившийся на нее Михаил нашарил в кармане начатый блистер, протянул ей.

– Три штуки под язык, пока сами не растворятся. И потом по штуке в час.

– Эти стрелы – такая гадость, – виновато пожала плечами Лиля и попыталась улыбнуться.

Выдавив крохотные таблетки, она сунула их в рот и только потом догадалась глянуть название: глицин. Ага.

– А еще лучше ложись спать, – серьезно добавил Михаил. – Выпей сладкого чая, поешь меда или шоколадку какую – и спать. И никакого кофе до конца недели, хорошо? Я буду звонить.

Помог ей выйти из машины и уехал. Лиля постояла-постояла посреди двора, равнодушно посмотрела на огромного злобного мастифа – гордость местного (с третьего этажа) то ли бандита, то ли совсем наоборот, – от которого еще неделю назад влезла бы на дерево, как кошка. Мастифа такое вопиющее пренебрежение расстроило: он сначала зарычал, а потом почему-то попятился и забился под лавку. Где-то на краю видимости появился собачий хозяин – размахивал руками и орал что-то неприятное. Лиля поморщилась.

– Не надо, чтобы собака гуляла без поводка, – сказала она и все-таки поплелась к подъезду.

Дома было душно и пыльно. Надо бы прибрать хоть немного, подумала Лиля, принесла из ванной тазик воды, бросила туда тряпку. Тут же вспомнила, что нужно разуться, вернулась в прихожую, скинула кроссовки и пошлепала на кухню. Михаил же сказал, что нужно сладкого чаю…

А потом можно поиграть, то есть нужно, обязательно нужно поиграть и увидеть, что Тейрон победил в войне с Луайоном. И ведь наверняка можно найти в кодексе упоминание об Эри! Он же был важным персонажем! И о принцах прочитать – она же точно помнила, что королем стал старший принц, Артур Бероук, а младшего в какой-то стычке изловили луайонцы и предали огню во славу Асгейра, потому что младший принц оказался богопротивным колдуном. Она так легко позволила Эри ввязаться в эту безумную авантюру лишь потому, что точно знала: все у него получится, Артур согласится возглавить мятеж… а они его убили. И вовсе тот Артур был не похож на благородного, мудрого и доброго короля Артура из игры, а был он похож на мастифьего хозяина: холодный, страшный и далекий, как осьминог какой-то. Как бандит или политик.

Лиля вскочила, бросилась в комнату, перепрыгнула непонятно зачем принесенный таз с водой.

Включила компьютер.

До мелочей знакомая заставка – хрустальные башни, исчезающие в порталах фейри и Сушь, наступающая впереди орды кочевников, – почему-то ее напугала. Раньше не пугала ни разу, Лиле только любовалась работой художников и звукорежиссера, сумевшего вплести в шелест сухих листьев отзвуки Рахманинова и Бетховена. А сейчас…

Нахмурившись, Лиля вышла в игровое меню. Здесь была другая музыка, без намека на вздохи тростниковой флейты.

Пока загружалась игра, напрочь позабытое сохранение посреди какой-то дурацкой миссии, Лиля пыталась побороть глупую надежду на то, что сейчас на экране вместо королевского дворца появится вересковая пустошь…

…Эри подхватит ее в свое седло, обнимет, а она заиграет на дудочке прямо на полном скаку, и погоня утонет в тумане: сначала кони погрузятся по колено, потом – по брюхо, и последним утонет зеленый плюмаж Марка… А поднятого лука, белых от ненависти и страха глаз, стрелы в груди – не будет. И того страшного лица у Эри, как будто это в нем стрела, тоже не будет…

Вместо пустоши оказался коридор, и похожий, и не похожий на тот, которым они с Эри пробирались в покои принца. Те же серые стены, факелы, стражники у дверей – одинаково неподвижные, не чешутся, не позевывают, не жалуются друг другу на прокисший эль и надоевших до оскомины служанок. Факелы не чадят и не трещат, а про запахи, неподражаемо промозглые и дымные запахи дворца, и говорить не стоит.

Из ближайшей стены на Лилю полезло привидение, помеченное красным маркером: враг, надо драться. Глупость какая! Было бы настоящее привидение, она б его расспросила, а не убивала. Вообще, убивать – это мерзко, страшно и совсем не интересно. Вот как того стражника. Эри ж его убил, не послушался ее, даже спорить не стал, просто убил. И жалел не о том, что убил, а о том, что она бы расстроилась. Ох, Эри.

Она потерла заслезившиеся глаза. Болят. И играть расхотелось – замок плоский, картонный какой-то, а если б она действительно встретила Эри вот таким, нарисованным?

Нет-нет, никаких игр, только кодекс и все.

Нажав на паузу и даже не поинтересовавшись, как идет бой нарисованного героя с нарисованным привидением, Лиля открыла кодекс, нашла слово «король» – а рядом с ним стояло слово «Брандон». Лиля еще раз протерла глаза, поискала «Артур» – и нашла. Принц Артур, воспитан луайонцами, отказался от предложения лорда Мэйтланда возглавить сопротивление, был убит в собственных покоях, когда пытался помешать бегству из дворца младшего брата, будущего короля Брандона… Нет-нет, не может быть! Ерунда какая-то, она же эту игру проходила пять раз подряд, когда та только вышла! А потом еще раз десять, она же знает кодекс наизусть. Как он вообще мог измениться? Лиля потянулась было к телефону – позвонить Михаилу и спросить… и отдернула руку. Нет, сейчас нельзя. Он будет ругаться, что села играть, а не пошла спать, а вдруг еще скажет, что психоз? Нет, Михаила можно спросить и завтра. А пока – посмотреть еще, может быть, там есть про Эри?!

Надежда была такой острой и болезненной, что на глаза снова навернулись слезы. И в груди образовался ком, как раз где была стрела. А потом, когда Лиля проморгалась, стало страшно. Господи, что ж она делает? Надеется увидеть его на экране? Может быть, еще и монитор поцеловать?! Нет, нет и нет, никогда, ни за что! Хватит уже, наигралась. До психоза. Лучше горячий чай, шоколадку – и спать. Завтра все пройдет. И станет на один день меньше ждать октября. Целых полгода. Проклятие.

Быстро, пока не передумала, она вышла в меню и нажала кнопку «удалить программу», а сама сбежала на кухню и чуть не упала по дороге, споткнувшись о Ллир знает откуда взявшийся тазик.

Интермедия 2

– Что-то вы сегодня рано! – Вахтерша Валечка, уютная дама лет под шестьдесят, потянулась поправить очки. Не найдя их, смущенно улыбнулась Майлгенну и пожала плечами: – Вот, никак не привыкну, что вижу без очков… – В доказательство она подняла вязание: детский свитерок с узором.