Улыбка Лизы. Книга 1 - Татьяна Никитина

После того, как фреска Перуджино «Святой Себастьян» украсила стены церкви Санта-Мария-Магдалена, у него не было недостатка в заказах. Пьетро любил земные блага и в бессмертие души не верил, но удача, раз прилепившись, не оставляла его.

– Живопись – всего лишь ремесло, кое должно приносить доход, – учил он Леонардо. – Я всегда знал, чего хочу, и я это имею. Моё детство прошло в нищете, а от Флоренции я хочу только денег, хочу богатый дом и не хочу испытывать нужду. А слава… Она всегда ходит рядом с богатством.

Леонардо соглашался с ним, но продолжал мучиться над алтарным образом и ждать знака от Лоренцо Великолепного.

Тот появился в боттеге неожиданно, в окружении своих неизменных друзей: Полициано, Николо Микелоцци, Кристофоро Джанини. Прищурив глаз, Медичи подошёл к незавершённому полотну «Поклонение волхвов» и небрежно заметил:

– Кажется, твоя Святая Богоматерь похожа на грешницу Магдалену? – и повернулся к друзьям, кои с готовностью поддержали его смехом, признав на картине всем известную кортиджану Элеонору.

Леонардо промолчал. Он думал, что огромный вред приносят те, кто хвалит вне всякой меры, но ещё больше вреда приносят те, кто берётся порицать то, в чём сам мало смыслит. Он был спокоен, посему как визит Великолепного в его боттегу означал одно – долгожданное приглашение в Рим. Лоренцо спросил:

– Слышал я, что ты изготовил необычную лютню? Говорят, ты мастер играть на ней?

Леонардо принёс лютню и позволил знатному гостю с друзьями насладиться её звучанием.

– Я покупаю её. Сто флоринов достаточно? – спросил Лоренцо и отсчитал деньги, не дожидаясь ответа.

Леонардо выразил удовольствие и благодарность за нежданную сделку – деньги всегда кстати, а Великолепный продолжал:

– Я покупаю у тебя лютню с условием, что ты отвезёшь её в Милан Лодовико Моро6 в подарок от меня. Он нынче набирает музыкантов при дворе.

Мечта Леонардо о поездке в Рим рухнула и рассыпалась в один миг. Разве у него был выбор? В тот же день он принял решение: прочь из города, не пожелавшего признать его. Навсегда. Он едет в Милан, где талант его будет востребован и оценён по достоинству. И служить отныне он будет только тому, кто больше заплатит.

ТОМСК-НОВОСИБИРСК. ИЮНЬ 1993 ГОДА

«Вряд ли авиатор Сент-Экзюпери с его красивым афоризмом про человеческое общение пользовался когда-либо услугами железнодорожного транспорта. Некоторая часть человечества, предпочитающая пересекать пространство в поездах, беззастенчиво злоупотребляет этой роскошью, превращая извечную человеческую потребность – выплакать душу – в дорожный ритуал нескончаемых излияний с непременным поеданием жареной курицы и варёных яиц. Эта невыносимая часть человечества искренне считает, что поезда только для этого и существуют», – думает Лиза, тоскливо предчувствуя вынужденное семичасовое общение с соседями по купе. Она принадлежит к тому злосчастному типу людей, что не умеют вовремя сказать «нет» – из опасения оскорбить чувства другого. «Только не сегодня», – говорит она себе. Единственное, чего она хочет – тишины и покоя, затаиться от говорливых и любопытных соседей в купе вдвоём с Мишей, не разговаривая даже с ним. До отхода поезда остаётся несколько минут, и в коридоре начинается прощальная толкотня. Наконец, провожающие покидают вагон, объявляют отправление. Поезд, дёрнувшись, плавно набирает ход.

Они едут в одну из городских больниц Новосибирска, куда недавно поступил тринадцатилетний подросток с ретроградной амнезией. Лиза достаёт из сумочки чёрно-белый снимок, вырезанный из вчерашней газеты, долго и внимательно вглядывается в нечёткое изображение. По описанию совпадает всё: и рост, и светлые волосы. Смущает лишь цвет глаз, но кому-то и серые кажутся голубыми. Восприятие цвета слишком субъективно, отбрасывает она промелькнувшие сомнения. Лиза надеется на чудо, но в то же время боится уверовать в него – слишком больно потом, как это было неделю назад в Барнауле – мальчик с амнезией оказался малорослым двадцатилетним парнем, а в Кемерово и вовсе – девочкой. Перепутали в милицейской сводке. Они с Мишей едут в Новосибирск, а Пол вчера вылетел в Москву. Детективу, которого он нанял, удалось зацепить след беспризорника то ли из Томска, то ли из Омска, обитавшего на Казанском вокзале две недели назад. Лиза, уткнувшись лбом в стекло, уныло наблюдает за перронной суетой. За окном проплывает здание вокзала, потом железнодорожный мост, остаются вдали закопчённые панельные пятиэтажки, мелькают народные кормильцы – шестисоточные участки. В купе витает лёгкий запах гари: паровозы, хотя и канули в Лету, обретя покой в музеях при депо, титаны до сих пор топят углём. Как она и хотела – они вдвоём. Она с признательностью думает, что иногда наши не слишком обременительные просьбы там, наверху, выполняются удивительно быстро.

Миша, прикрыв дверь, сидит, уткнувшись в книгу. Общее горе объединило их, но ненадолго – с появлением Пола между ними появилась неопределённость, перерастающая в отчуждённость.

Нет, чудес не бывает! Зеркало двери мягко отъезжает в сторону, а в купе появляется попутчик – в меру полноватый пенсионер с сияющей лысиной и хитроватыми глазами за стёклами очков в роговой оправе, он скорее невысок, чем низок. Лиза с первого взгляда определяет: из разряда весельчаков, считающих святым долгом всю дорогу развлекать соседей бородатыми анекдотами.

Сосед вешает на деревянные плечики светлый пиджак из льняной ткани, остаётся в белой рубашке с расстёгнутым воротом.

– Владимир Борисович, – улыбнувшись, представляется он, промокая лысину платком. – Будем знакомы?

– Очень приятно. Михаил.

Оценив возраст и комплекцию попутчика, Миша, не дожидаясь просьбы, освобождает нижнюю полку, перекидывая вещи наверх. Попутчик благодарит улыбкой и останавливает подчёркнуто-изумлённый взгляд на Лизе:

– Подождите, сударыня, не называйте своё имя. Я попробую угадать, – он лукаво прищуривается: – Как бы ни назвали Вас родители, Ваше имя может быть только Мона Лиза.

«Началось», – с досадой думает она, но вежливо растягивает губы в учтивой улыбке.

– Неужели ошибся? – в притворном ужасе восклицает весельчак-попутчик.

– Нет, Вы правы, я действительно Лиза.

Похоже, он несколько озадачен этим фактом и не прочь обсудить его, но купе заполняет собой дородная проводница.

– Что за май нынче? Пекло, как в июле, – возмущается, рассовывая билеты по кармашкам планшетной сумки, раскинутой на шаровидных коленях под туго натянутым синим сукном форменной юбки.

Лиза с неудовольствием констатирует, что попутчик, как и они, тоже до Новосибирска. Под дребезжание ложек о стаканы в никелированных подстаканниках она устраивается поудобнее у окна, поджав ноги, погружается в чтение.

– И всё-таки поразительно, как же они угадали? Я про Ваших родителей. Вы, наверное, очень похожи на Вашу матушку? – возвращается к разговору сосед.