Узник комнаты страха - Чингиз Абдуллаев

– У него есть подружка, Вера Сергеевна? – спросил следователь.

– Вы полагаете, он может быть у кого-то в гостях? Увы, если и есть, то я об этом ничего не знаю. Он вообще-то ухаживает за мной, знаете ли, но я не подпускаю подчиненных, назовем это так, близко к себе. Свита не должна быть на короткой ноге с королем, потому что это начинает плохо сказываться на ее поведении и результатах работы. Кроме того, он не в моем вкусе. И я, как вы знаете, – женщина с социальным статусом, я замужем, вы же лично знакомы с Игорем! – наконец спохватилась Жогова, вспомнив о своем супруге.

– Я понимаю. Но хотя бы какие-то идеи? Я очень рассчитывал на вашу помощь.

– Увы, Павел Павлович. Я очень хотела бы вам помочь, особенно учитывая ваши хорошие отношения с моим мужем. Он, знаете ли, очень переживает из-за этой ситуации с Асановым, они были в некотором роде дружны, ну, как минимум, нужны друг другу. Я бы рада помочь. Увы. Увы. Если бы я только могла! Но если я что-то вспомню, я обязательно позвоню. Можно звонить на тот номер, который высветился у меня в телефоне?

После этого пришлось отправлять помощников на встречи с другими представителями богемного мира в надежде на то, что кто-то все же знает, куда подевался Виктор Цилицкий.

Целый день прошел без особенных открытий. В рутинном режиме велся допрос сослуживцев Асанова. Не так давно по запросу была получена информация о текущих делах покойного и о делах только что закрытых. Пал Палыч надеялся понять из всего этого, кому Асанов мог перейти дорогу или не угодить.

С грустью он видел, что опрашивать придется не половину Бутово, а треть Москвы. Покойный Эрлан не ограничивался тем, чтобы перераспределять внутри своего королевства. Он, конечно же, не мог отдавать землю на сторону, но он запросто торговал своим влиянием и возможностями, получая как мзду поддержку от соседних «имений» и «дворов». Броуновское движение в мегаполисе было довольно мощным, захватчики из отдаленных, даже северных, владений охотно могли взяться за лакомый кусок не знакомой им территории, разбирая его на «запчасти», как изношенный механизм, или попросту разграбляя, если говорить простыми словами. Жители иногда выступали против нашествия чужаков, особенно в старых частях района, и требовали, чтобы местные власти сохраняли местный колорит и чтобы заботились о развитии района, а не попустительствовали его истощению. Но властям же всегда было недосуг вдуматься в то, что требует народ. Власти всегда априори считают, что народ власть ненавидит и что нет необходимости обращать внимания на необоснованные заявления непрофессиональных выскочек.

Когда Кузнецов складывал папки, собираясь покинуть пост, потому что его смена уже закончилась, дверь распахнулась и в комнату с озадаченным видом вошел начальник.

– Кузнецов, я вижу, ты собираешься уходить?

– Точно так, Володя, собираюсь уходить.

Пал Палыч был самым старшим работником участка. По возрасту. Многие теперешние его начальники карьерно росли на его глазах, многие даже у него учились, поэтому обращался он ко всем по-приятельски, на «ты», независимо от звания и занимаемой должности.

– В некотором смысле даже хорошо. Но я прошу тебя пойти не домой или куда ты там планировал, а в «скорую». Очень плохой сигнал.

– Что такое?

– Один за другим туда поступают подростки. Один в коматозном состоянии. Двое в дезориентации, зеленого, как говорят врачи, цвета, и их тошнит. По первым двум поступившим решили, что это банальное отравление, но тут привезли еще одного. Это уже слишком для отравления. Похоже, это не простое отравление. Зайди, старина, проверь. Это служебное задание.

– А ничего, что у меня смена закончилась?

– Это ничего. Ты – человек с наметанным глазом, ты быстро разберешься что к чему, закроешь вопрос и, стало быть, быстро закончишь свою затянувшуюся смену. К тому же тебе надо отвлечься от царственного трупа. Давай, будь добр, сходи.

– Ладно. Но только ради нашей старой дружбы.

* * *

– Пал Палыч, дорогой! Хорошо, что прислали вас! – затараторила в приемном отделении дежурная сестра. – С вами нам как-то спокойнее, знаете ли. Привычнее. Посмотрите, вот их карты.

– Зачем мне карты?! Я ничего в них не понимаю. Где врач?

– Да на осмотре он, сами понимаете.

– Проводите.

– Подождите, пожалуйста, тут, я позову. Я мигом, – пообещала сестра уже на лету и так быстро, как могла, засеменила по коридору.

– А, Сан Саныч! Ты сегодня? – устало поприветствовал следователь вышедшего из кабинета врача. – Что, прямо-таки у всех одинаковые симптомы?

– Идентичные. Но тяжесть отравления разная.

– Ну это понятно, организмы же разные…

– Я подозреваю, что у них у всех – передоз каких-то транквилизаторов. Но они молчат, что, откуда да почему. «Не колются», как говорится.

– Они все из нашего района? Они были в одной компании?

– Да в том-то и дело, что нет. Хотя привозили их кучно, то есть на протяжении часа, максимум полутора. Пятого только вот перед твоим приходом.

– Какого пятого? Мне сказали, что трое.

– Трое было, когда мы вам заявили. Понимаешь, один для нас – это простой рабочий момент. Два – досадное совпадение. Три одинаковых случая мы уже расцениваем как симптом беды. Мне, Пал Палыч, совершенно понятно, что это все не просто так.

– Школа? Из какой школы дети? Квартал проживания?

– Трое – учатся в одной школе, даже в одном классе, хотя они в разное время к нам приехали. Двое – из другой школы, но живут поблизости. Возраст – пятнадцать-шестнадцать лет.

– Похоже на передоз, говоришь?

– Уверен.

Пал Палыч достал мобильник и, набрав какой-то номер, кивнул врачу:

– Погоди, вызову «главного по наркотикам». Он свое дело любит, так пусть разбирается. Лично мне тут нечего делать. Наркотики – это его парафия. А то обидится еще!

* * *

Сергея, как всегда подчеркнуто вежливо, провели в кабинет, но на этот раз в другой. Эти новые апартаменты были сплошь увешаны и устланы шелковыми коврами. Одна, бо́льшая, часть комнаты была совершенно свободна от какого-либо вида мебели, только многочисленные подушки с кисточками и без, с вышивками или ткаными рисунками, большие и поменьше, валялись вразброс прямо на полу. В дальнем углу стоял небольшой письменный стол, окруженный парой стеллажей, заставленных национальными сувенирами.

Марат встал из-за стола и вышел на середину, встречая посетителя. Судя по всему, он знал, что Торчилин тут, и был готов к встрече с ним.

Пожилой мужчина, сверкая темными глазами и недобро щурясь, стоял рядом. Но улыбался он приветливо, что смущало и раздражало еще больше.

– Где же ты хранишь деловые бумаги, Марат? – полюбопытствовал Сергей, осматривая кабинет. – Я тут у тебя, кстати, еще не бывал. Стоит думать, что такой прием после моего вчерашнего визита говорит о том, что мой статус как гостя повысился?