Командор - Валерий Михайлович Гуминский

греют, словно остывший огонь в очаге с подернутой на углях пленкой сизого пепла. Никаких эмоций: ни радости, ни печали, даже слезинку не удается выдавить ради приличия. Только одна мысль постоянно бьется в висках. Дальше-то что? Как сохранить достояние семьи Толессо? На кого надеяться, на кого опереться слабым девичьим плечом? Это там, на Керми, острый клинок разрешал все противоречия. Но здесь, в ангажированном, насквозь циничном и самодовольном мире аристократии будет все не так. Шпага и нож — это аргумент быдла. Утонченные слова, в которых кроется оскорбление, и изящество тайных убийств в Дарсии наиболее уместны. Значит, надо учиться заново.

Рядом застыла Тевия. Верную служанку Тира не оставила на Рачьем острове, боясь за ее дальнейшую судьбу. Ведь тогда пираты сорвали бы на ней всю злость за потерю флагмана, за смерть Лихого Плясуна, за то, что главная виновница падения командора улизнула из их рук. Девушка едва дышала, боясь лишним движением рассердить эрла Эррандо Толессо, и крепко вцепилась в ручку кожаного сундучка с драгоценностями госпожи. Прижав его к себе, она готова была драться за него насмерть, если бы кто посмел сейчас напасть на них. Такой у нее был воинственный вид.

Дед сидит напротив, положив обе руки на набалдашник трости. Он покачивается в такт движению кареты; отличные рессоры гасили все неровности дороги, и Тира испытывала наслаждение от мягкой езды. Хоть что-то позволяет отвлечься от серых мыслей.

— Поживешь в моей усадьбе некоторое время, — нарушив молчание, которое длилось уже долгое время после отъезда из Скайдры, сказал старик. — Я дал указание навести порядок в отцовском особняке. Там все пришло в запустение. В хаосе восстановительных работ тебе будет тяжело. А у меня тишина невероятная…

— Сколько это займет времени? — прервала его Тира. С дедом она жить хотела меньше всего, но Эррандо прав. Когда день и ночь в огромном доме стучат молотки и визжат пилы, сложно думать о делах.

— Я дал срок в двадцать дней, — проворчал эрл. — Думаю, даже самый ленивый сможет управиться.

— Напрасно, милорд, вы затеяли это, — девушка качнула головой. — Ведь я все равно переделаю по своему желанию. Меня не пугает паутина в углах комнат и трещины на стенах. Не такое видела.

— Ты в самом деле хочешь жить в Скайдре?

— Я привыкла отвечать за себя, дедушка, — Тира вздернула подбородок. — Тем более сейчас, когда я вступила в наследственные права, должна соответствовать.

— И что будешь делать? Балы, приемы, разбрасывание накопленного капитала? — съязвил эрл Эррандо. — Или все же подумаешь о своем будущем и передашь управление в крепкие руки?

— Что вы подразумеваете под «крепкими руками»? Уж не лорда ли Торстага, который подобно акуле крутился возле вас в Сурже?

— Дома поговорим, — скупо обронил эрл и снова замолчал, глядя перед собой. Казалось, он погрузился в дрему.

Тира поняла, что дед не хочет при служанке поднимать очень серьезную тему. В Скайдре они прожили три дня, пока официально оформляли право вступления в наследство, и все это время особняк был наполнен какими-то людьми с подобострастными лицами, в нарядных фраках и камзолах, пахнущих дорогими духами. Сколько народу перебывало в гостях — Тира устала считать. Некоторых она еще помнила тринадцатилетней девчонкой; большинство друзей и подруг уже обзавелись семьями и стали далеки по многим причинам. Девушке было неинтересно с ними, как и с теми, кто излишне шумно выражал свои эмоции по случаю «невероятного возвращения из ужасного плена». Искренней же радости у них было не больше, чем на морде у каменной горгульи в запущенном саду.

Самым лучшим моментом стало подписание документа о вступлении в наследство по всем семейным счетам и активам. Что там было, Тира еще не разобралась, надеясь на помощь управляющего — старого любезного дядюшки Осторио, после смерти хозяев присматривавшего за особняком семьи Толессо.

Дядюшка давно перевалил за шестидесятилетний рубеж своей жизни, и стал, по мнение Тиры, еще ниже, чем казался пять лет назад. Согнутый тяжелым грузом переживаний Осторио зарыдал, впервые после долгих лет разлуки увидев вышедшую из кареты Тиру, схватил ее за руки и горячо целовал, орошая горячими слезами. Но стоило эрлу Эррандо рыкнуть на него, мгновенно преобразился и отчитался за каждую потраченную монету за все эти годы. Тира подозревала, что дед не упускал из виду родительский дом и не разгонял слуг, чтобы они могли поддерживать порядок. Для чего, если подобная мера казалась обременительной для старого человека? Догадка нахального Вестара Фарли приобретала серьезные основания. Дедушка был уверен, что Тира вернется домой.

Правда, большая часть слуг получила расчет и разошлась в поисках работы у других аристократов Скайдры, но самые стойкие, надежные и преданные остались. Среди них и дядюшка Осторио.

Три дня в Скайдре перед отъездом за город пролетели в суматохе дел и пышных визитов. Дед постарался ограничить их число, да еще приставил к Тире своих верных телохранителей. Он чего-то опасался, но внучке говорил, что ему так спокойнее. С девушкой теперь постоянно находились четверо молчаливых, затянутых в серые камзолы, людей с каменными лицами. Ни одного молодого, только опытные волки, обвешанные железом.

Эрл Эррандо предложил внучке пожить в его загородном особняке некоторое время, пока родительский дом приводят в порядок. Тира неожиданно для себя согласилась. Отвыкнув в обществе пиратской вольницы от бестолковой суеты, блеска драгоценностей и нарядных шелков, девушка вдруг растерялась и отчаянно захотела тишины. Погрузившись в раздумья, она поняла, что возврата к прежней жизни не будет. Грядет нечто новое, волнующее, зовущееся взрослением и ответственностью.

Старый Толессо это понял сразу, как только поглядел на Тиру, решительно садившуюся в карету. И усмехнулся про себя. Планы на внучку у него были большие, как и на того парня со странным именем Игнат. Если только не оплошает, появится возможность прожить еще лет десять. Выдать Тиру замуж, убедиться в ее возможности самолично управлять активами рода — вот главная задача.

В начинающихся сумерках они заехали в огромный двор особняка. Кто-то зажег магические фонари вдоль дороги к крыльцу, и теперь они красиво подсвечивали нарядные клумбы с пышными цветами и аккуратно подстриженные кустарники. Сразу же началась суета. Слуги деловито снимали с крыши кареты дорожные сумки с вещами.

— Предоставь служанке комнату во флигеле, — приказал эрл Толессо подошедшей полной чопорной даме в длинном коричневом платье с глухим воротником.