О чем пьют ветеринары. Нескучные рассказы о людях, животных и сложной профессии - Алексей Калиновский

Чуть подальше располагались ряды с удилищами, спиннингами, катушками и всем, что требовалось для рыбалки, но в обычных условиях было огромным дефицитом.

Налево от входа начинался птичий двор. Канарейки, попугайчики всех цветов и пород, запрещенные к отлову и продаже дикие певчие птицы и, конечно, голуби. Голубятни уже стали пропадать в Москве, и Птичка оставалась местом встречи московских голубятников.

Между птичьим и собачьим дворами стояли клетки с пушными зверями. Тут же продавали коз, кур, индюков. Можно было купить шкурки на шапку или сами шапки. К качеству выделки этих шкурок и уже сшитых шапок, как правило, сложно было придраться.

Собачий двор стоял особняком. На него был отдельный вход со стороны Средней Калитниковской улицы, поэтому крупных собак не надо было вести через весь рынок. Под тополями располагались со щенками владельцы кавказцев и редких что сейчас, что тогда южаков, а весь остальной двор в беспорядке занимали представители прочего лающего царства.

Толпа на Птичке была разношерстная. Самыми беспокойными и громкими были дети. Бедные родители держали себя в руках, потому что по первому требованию надо было купить желаемое сразу и прямо сейчас. Знатоки приходили, покупали то, что им было нужно, и уходили. Профессионалы делились на тех, кто продавал, и тех, кто приходил пообщаться. Общение, в зависимости от погоды, проходило летом под пиво и воблу, а зимой – под крепкий «чай». Ну и, конечно, были мошенники всех мастей и сортов.

На птичьем дворе, где движение шло по кругу строго против часовой стрелки, с человека на первом кругу часы снимали, а на втором ему же их продавали. Бежать в милицию и жаловаться было бесполезно. Шкурку или шапку втюхивали такие, что они разваливались еще до выхода с рынка, или, когда сверток дома разворачивали, то там была тряпка. Карманники буквально наводняли Птичку, поэтому надо было просто надеяться, что пронесет. Сколько за карман ни держись, все равно кошелек вытащат, если захотят. На собачьем дворе было царство специалистов, которые умели выдать щенка обычной дворняги за любую породу. Они держали нос по ветру и четко знали моду. Сегодня щенок продавался как болонка, а через неделю, когда он подрастал, уже как кавказец. Словом, филиал Хитровки, воспетой Гиляровским.

Майская суббота, часа четыре, и дело уже шло к закрытию Птички. На собачьем дворе, чуть в стороне от входа, стоял местный ханыга и держал свору таких же местных дворовых щенков, сосчитать которых было сложно, и каждый был привязан на отдельной веревочке. В будние дни вся эта компания обитала в районе местной помойки. Синяк, в последней надежде сорвать сегодня денег на заветную бутылку, внимательно, взглядом психолога всматривался в толпу, выискивая жертву.

В этот момент со стороны Средней Калитниковской на Птичку зашел ничего не подозревавший пионер. Судя по выражению его лица, он успешно закончил очередную учебную неделю, и родители дали ему рубль на кино, мороженое, да и вообще, чтобы он себе ни в чем не отказывал. По тому, как он начал деловито рассматривать собак, стало понятно, что к рублю он прибавил еще денег, сэкономленных на завтраках, и решил купить себе верного друга на грядущие летние каникулы. Ханыга четко выдернул его из толпы и, как змея жертву, начал его гипнотизировать.

– Мальчик! – синяк резко окрикнул пионера.

Мальчик вздрогнул, обернулся и увидел перед собой пусть и не вполне приличного с виду мужчину, но который, судя по всему, хорошо разбирался в собаках и держал на привязи целый помет.

– Ты что здесь делаешь? Тут детям одним находиться нельзя.

– Я не нахожусь, я пришел купить собаку.

– Собаку?

– Да.

– А какую собаку ты хочешь?

– Овчарку!

– Овчарку? А денег у тебя сколько?

– Три рубля.

– Покажи! – Глаза ханыги загорелись, как у дворника Тихона, которому Остап дал рубль.

– Вот. – Пионер достал деньги.

– Давай их сюда. – Синяк схватил деньги и спрятал их очень глубоко, пока мальчик не опомнился.

– Значит, овчарку? – задумчиво спросил продавец.

Он долго критическим взглядом осматривал щенков, которые веером сидели на веревочках, потом деловито выбрал одного. Торжественно, с видом пограничника, передающего пионеру щенка на воспитание, он протянул веревочку:

– Вот, мальчик, держи овчарку на три рубля.

Будущий Карацупа гордо зашагал со своим будущим Ингусом домой.

Дом в Монреале мы купили как раз под Рождество. Визиты пожарного инспектора, который осматривал для страховой компании каминную трубу, походы к семейному врачу и подписание документов, которые разрешали нашей страховой компании заглянуть к нам в места, в которые до этого заглядывал только доктор, визиты медсестры, которая все для той же компании брала кровь и измеряла давление, освоение правильного сбора мусора и изучение массы других мелких обязанностей, которые накладываются на владельца недвижимости в Монреале, заняли у нас весь остаток зимы.

Незаметно наступила весна. В саду зацвели яблони и сирень. Уже два раза приходилось косить траву на участке, дабы не нарваться на штраф в пятьсот долларов. Незаметно приближались третьи выходные, когда начинается массовый посевной психоз. Психоз очень специфический: все сажают цветочки, а русские и итальянцы – овощи. Надо сказать, что овощи в Канаде невкусные, пластиковые. Если помидоры и прочие перцы с кабачками еще ничего, то вот с огурцами полная беда. В продаже в ассортименте всегда английские огурцы, которые у нас назывались «девичья радость», и еще какие-то невнятные среднего размера. Словом, трава травой и никакого запаха. А уж про засолку и говорить нечего. По сравнению с нашими нежинскими или луховицкими они не лезли ни в какие ворота.

У меня на участке, как у солидного землевладельца, был огород, оставленный предыдущими хозяевами. Надо было только его освоить. Дело это нехитрое. В Монреале даже палка начинает цвести, если ее воткнуть в землю и полить.

Весь посевной фонд, кроме огурцов, был закуплен в ближайшем Canadian Tire[17], а вот огурцы были выписаны из Москвы. Учитывая, что никаких растений и семян в Канаду ни ввозить, ни посылать нельзя, моя матушка вложила пакетики с семенами в книги и благополучно прислала их мне под видом библиотеки. Так я стал обладателем будущего урожая и полного собрания сочинений Пушкина. Я предвкушал вкус и запах свежих огурцов, аромат малосольных и хруст соленых. Я уже мысленно перестал ездить в кошерный отдел, чем нанес непоправимый финансовый и репутационный удар фирме «У Мойши» – монопольному поставщику хрустящих соленых огурцов на рынок Монреаля.